- Будешь много рассуждать на эту тему, так и сейчас убегу. - Алла Петровна хотела подняться, но Скачков схватил ее за руку.
Ветер шелестел в молодой отаве. Воздух полнился стрекотаньем кузнечиков. Где-то совсем близко гудела пчела. Наверное, искала скошенные цветы.
Скачков спал. Алла Петровна лежала, заложив руки под голову, выставив ноги на солнце. Ей хотелось, чтобы они больше загорели.
В высоком голубом небе плыли редкие курчавые облачка. Как те облачка, плыли и ее мысли. Аллу Петровну поразило, что здесь, у этого стога, они вспомнили об одном и том же. Неужели у них в жизни больше не было таких минут, как тогда и вот сейчас здесь, под этим стогом, когда весь мир, кажется, и существует лишь для них двоих? А когда вообще они были одни? Разве что в первое время после женитьбы, когда они жили в маленьком районном городке, еще меньшем, чем этот Зуев. У них не было друзей, не было к кому ходить в гости, никто не ходил и к ним. Да им, оглушенным собственным счастьем, никто и не был нужен.
После того как они переехали в областной центр, а потом и в Минск, одиночество покинуло их навсегда. Даже во время отпуска, когда жили в палатке на берегу реки или какого-нибудь глухого лесного озера, к ним присосеживалась одна, а то и несколько семей. О домах отдыха и всяких санаториях и говорить нечего - там сплошная толкотня. Тесные столовки, переполненные пляжи, очереди у бочек с квасом. Устаешь больше, чем на работе. Только считается - отдых... И заботы, заботы, от них не убежишь, никуда не денешься. Он работал в какой-то геологической партии, она - в школе. Обычно чуть не каждую неделю исчезал на несколько дней - где-то что-то ломалось, где-то надо было монтировать новые буровые установки. Нелегко было ему в этих разъездах, нелегко и ей в школе. Но она любила литературу, которую преподавала, любила детей. Ее заметили, оценили, избрали депутатом райсовета. Впрочем, не это было главное. Им обоим интересно было жить и интересно работать. Дома они рассказывали друг другу о том, что у них было днем. Из той жизни только и остались в памяти вечера, когда они, засидевшись на кухне после ужина, перебирали все до мелочей, и им не было скучно. Печалились, радовались, смеялись - все вместе.
Потом - уже в Минске - у них родилась дочь, она в детстве часто болела, пошла в школу... Вечерние беседы как-то сами собой прекратились. Дело здесь, конечно, не в одной дочери. И со Скачковым творилось что-то непонятное. Он работал в солидном учреждении, гордился своей должностью, а спросишь, как и что там, только пожимает плечами: "Ничего особенного, пишем бумаги..."
