— Как всегда, его чуть с головой не завалили цветами! — пояснил дед. — И правильно сделали — играл он сегодня просто отлично!
— Ну, молодец, — сдержанно похвалил сына Марк и шагнул за дверь. — Ладно, мне пора… Орест придержал его за рукав:
— Надеюсь, сынок, ты сделаешь правильный выбор — тихо и серьезно сказал он. И не удержался от того, чтобы не процитировать один из уличных лозунгов «красных»: — «Чтоб завтра мир не стал опасный, нажми на красный, нажми на красный!»
— Да-да, — сказал Марк. — О чем речь, папа? Разумеется, нажму… — Он по контрасту вспомнил старую пошлую загадку, ныне перефразированную идейными противниками приверженцев Плана: «Тупой и красный, в будущем опасный».
Лифт в самом деле не работал. Где-то между пятидесятым и сороковым этажами (Марк уже потерял им счет) Снайдерову встретился сосед снизу, фамилию которого Марк всегда забывал. Было заметно, что он навеселе.
— Голосовать? — сразу же спросил сосед, едва они обменялись рукопожатием.
— Угу, — промычал Снайдеров.
— И за кого? — с жадным любопытством осведомился сосед.
— За мир и дружбу, — уклонился от ответа Снайдеров.
— То есть? — настаивал сосед.
— То есть за наших, — не сдавался Снайдеров. Сосед заговорщицки подмигнул.
— Ну и правильно, — сказал он, обдавая Снайдерова перегаром. — Я вот тоже… проголосовал. Согласись, этих придурков давно пора поставить на место. А вообще я бы лично никаких референдов… референдемов не устраивал, продолжал он, опершись для большей устойчивости на перила. — Развели, понимаешь, игру в Демократию! Эти сволочи такие упертые, что ничего не понимают и слушать не хотят! Давить их надо, гадов, как тараканов, пра-ально?
— Пра-ально, — сказал Снайдеров и стал спускаться по лестнице.
Сосед что-то еще бурчал над головой, но вскоре его стало не слышно.
До Пункта Волеизъявления можно было добраться и пешком, ведь он располагался всего в четверти часа ходьбы от дома, где жили Снайдеровы, но Марк предпочел преодолеть это расстояние на магнитобусе.
На остановке народу было немного, но все эти люди были так возбуждены, что шумели, как огромная толпа. Темой всеобщей дискуссии был, конечно же, референдум, и тот альтернативный выбор, который предлагалось сделать каждому совершеннолетнему жителю планеты Земля.
Снайдеров избрал выжидательную позицию подальше от спорщиков и с опаской огляделся.
Признаки волнений были везде. Казалось, сам воздух был пропитан человеческими эмоциями. Впрочем, материальных следов разногласий тоже хватало. Стены домов, пандусы автострад и даже асфальт то тут, то там были испещрены разноцветными надписями и заклеены листами бумагопласта различных размеров лозунгами и призывами, замысловатыми оскорблениями противников и целыми хвалебными одами в адрес своих… Кое-где спор, видимо, перерастал в стычку, если судить по разбитым стеклам, опрокинутым мусоросборникам и изувеченным машинам в местах стоянки.
