Жена спорить не стала. Она лишь покачала головой и принялась убирать остатки ужина со стола.
Снайдеров перестал мотаться по комнате, отправился в спальню, распахнул платяной шкаф и в раздумье уставился на свои костюмы, словно выбирая, какой из них лучше подойдет для похода, который ему неизбежно предстоял. Потом, осознав нелепость подобных колебаний, решительно взял первый попавшийся, швырнул его прямо на кровать и стал разоблачаться. Взгляд Марка упал на стереовизор, которому он скомандовал: «Включить новости!»
Когда аппарат послушно сработал, на экране появилось изображение множества людей с транспарантами в руках. Время от времени гневно потрясали кулаками и что-то дружно выкрикивали. Потом кто-то из толпы нагнулся, поднял не то камень, не то пустую бутылку и запустил ее в витрину ближайшего магазина. Посыпались осколки стекла, вдали послышался нарастающий вой сирены, к толпе подкатило сразу несколько машин с полицейскими, замелькали дубинки, и люди с транспарантами разбежались в ближайшие переулки.
Голос диктора за кадром прокомментировал:
— Эпизоды, подобные тому, который вы только что наблюдали в прямой трансляции, происходили и происходят сегодня повсюду на нашей планете. Несмотря на категорические запреты властей прекратить в этот день агитационные мероприятия, враждующие группировки продолжают противостояние, и в ряде населенных пунктов произошли массовые беспорядки с различным количеством жертв.
«Офф!» — скомандовал по-английски Снайдеров, и стереовизор мигнул индикатором выключения.
Марк посмотрел на себя в зеркало и чертыхнулся. Каким-то образом он умудрился напялить на голое тело галстук, а поверх него — рубашку. Сердито шипя и рыча, он принялся переодеваться.
Потом он вышел в прихожую и занялся чисткой туфель. При этом он, конечно же, испачкал обувным кремом обшлаг рубашки и заляпал стену черными брызгами слетевшими со слишком жесткой щетки.
Жена не стояла у него над душой, но спиной он ощущал на себе ее пристальный взгляд.
Наконец ему пришло в голову, что подсознательно он все-таки пытается тянуть время, и тогда он рассердился на самого себя.
— Ну ладно, я пошел, — бросил он Амелии, которая заканчивала вытирать посуду.
— Ты все взял? — осведомилась она. — Все документы?
— А, черт! — прошипел он. — Конечно, забыл! Принеси их, они в моем клетчатом костюме.
Жена исчезла в спальне и вскоре вернулась с его портмоне в руках.
— Ну, давай, — напутственно сказала она и подставила губы для поцелуя, как всегда делала, когда он уходил — пусть даже в ближайший магазин. — Только не задерживайся, хорошо? И будь поосторожней, слышишь?
