Уже когда ему показалось, что все кончено и надежды больше нет никакой, мать внезапно широко открыла глаза и еле слышно шепнула посиневшими губами:
— Сынок… а почему от тебя… пахнет табаком? Снайдеров приободрился и принялся нести какую-то чушь, но это прояснение сознания оказалось всего лишь предсмертным всплеском, потому что мать вдруг сильно вздрогнула и вытянулась. Черты лица ее сразу стали незнакомыми и застывшими.
— Мама, — беспомощно сказал Снайдеров. — Ты Держись, «Скорая» сейчас приедет!
Словно в подтверждение его слов, в дверь позвонили, и он бросился в прихожую. В квартиру ввалились несколько человек в белых халатах, с носилками и сумками, не давая Снайдерову произнести ни слова и оттесняя его к стене. Они проследовали в комнату и плотно закрыли за собой дверь.
Забыв закрыть дверь, Орест машинально поплелся на кухню и там жадно выкурил несколько сигарет подряд — уже без всяких предосторожностей.
Наконец дверь комнаты распахнулась настежь, и врачи стали выходить из нее по одному. Снайдерова они почему-то упорно не замечали. Лишь вышедший самым последним хмурый парень в белом халате поверх куртки «болоньи» заглянул на кухню и осведомился:
— Кем вы приходитесь покойной?
— Я ее сын, — с трудом выдавил Орест, гася окурок в чайной чашке. Перед его глазами черными траурными буквами мельтешило страшное слово «покойной». Неужели уже ничего нельзя сделать?
Парень покачал головой.
— Слишком поздно, — сказал он. — Вот полчасика назад еще можно было дергаться. Что ж вы сразу-то не позвонили?
— Не позвонил?! — какая-то красная пелена затмила зрение Снайдерова. Опомнился он только тогда, когда парень, ловко уклонившись от его неумелого удара, обхватил его за плечи и крепко прижал к себе.
— Успокойтесь, — сказал он сочувствующим тоном. — И выбросьте из головы всякие дурацкие мысли, а то вам сейчас лезет в голову бог знает что! Поверьте, мы летели к вам на всех парах. И даже поставили своеобразный рекорд — шесть с половиной минут с момента вашего вызова. Если бы можно перемещаться, как пишут фантасты, с помощью телепортации, то тогда бы точно успели, а так… Да и, судя по всему, сердечко у вашей матушки ресурс свой выработало окончательно, так что — извините. Вот свидетельство о смерти, держите.
Он сунул Снайдерову в руку какую-то бумагу с кружевными черными виньетками по краям, повернулся и вышел из квартиры.
И тогда до Ореста дошло.
«Вот, значит, как… Вместо того чтобы церемониться со мной, вести душещипательные беседы и делать многозначительные предупреждения, Они решили нанести по мне удар. Даже не по мне самому, а по самому близкому мне человеку. Так сказать, превентивный удар, дабы продемонстрировать всю мощь своего оружия и отбить у потенциального противника охоту продолжать наступление. Причем особых ухищрений не требовалось — всего-навсего надо было перехватить мой вызов „Скорой помощи“ и передать его по назначению с небольшой задержкой — и все! И теперь некому предъявлять претензии, и не докажешь, что в данном случае имело место самое настоящее хладнокровное убийство. Ведь подобное происходит ежедневно».
