Павел Антонович и Вика разглядывали эту эпопею, для лучшей видимости раскрыв окна и высунув головы наружу, а Максим, откинувшись на спинку водительского сиденья и на подголовник, закрыл глаза и снова заснул, не обращая внимания на сквозняк. Павел Антонович попытался его разбудить тычком под ребра, но здорово ушибся о бронежилет и затем долго потирал ноющую руку, через которую словно пропустили высоковольтный разряд. Максим никакого толчка, естественно, не ощутил, но проснулся, увидев очередной кошмарный сон-падение.
— Нам бы такой человек пригодился, — спросонья выдал он, и сладкая парочка удивленно на него посмотрела.
— Какой человек? — переспросила Вика.
Максим окончательно проснулся, важная мысль забилась в какой-то самый темный уголок сознания, и ее нельзя было выковырять оттуда никакими способами швабры, которой попытался пошуровать там Максим, она не боялась, а к сластям была равнодушна. Павел Антонович и Вика все еще смотрели на него, ожидая продолжения, и Максиму пришлось невнятно объясниться в том смысле, что, мол, ничего, спросонья, шеф, ляпнул.
Павел Антонович наконец снял с блестевшей лысины запотевший изнутри полиэтиленовый пакет и протер ее, поморщившись, обшлагом рукава.
Вика, также ощутив тепло, расстегнула «аляску», под которой у нее был надет поверх серого делового костюма небольшой легкий бронежилет марки «железная леди», и неизменные два пистолета — под мышкой и в районе аппендикса, причем последний крепился руда кояткой к земле, так, чтобы его было очень легко выхватить из-под короткой куртки.
Максим расстегиваться не стал, из-за того что его даже в самую яростную жару его мучило ощущение нестерпимого холода и озноба.
— Вот так всегда, — сообщила жизнерадостная девушка двум угрюмым молчаливым мужчинам, демонстрируя им в развернутом виде главу о картмаксиму-мах, где под пятью бледными черно-белыми изображениями (надо полагать, и являющихся этими самыми картмаксимумами) было напечатано, что «подлинники картин, воспроизводимых на конвертах, хранятся в музее». На этой же, девяносто второй странице каталог, к сожалению, обрывался. — На самом интересном месте. Это я всегда не любила.
— У кого? — хмуро спросил у Вики Максим, отбирая книжку. Действительно, окончание брошюры было безвозвратно утеряно с девяносто третьей по энную страницу — от них остались лишь небольшие треугольные обрывки, словно кто-то в спешке отдирал страницу за страницей от клееного переплета. Откуда у него появилась эта книжка, появилась ли она в таком ущербном виде, или ее изуродовали здесь, Максим опять же не помнил. Да и плевать ему на нее было.
