ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ: История, рассказанная в полночь
Костер был холодным, безжизненным словно и не горел вовсе, а просто жадно пожирал сухие дровишки, желая скорее потухнуть навсегда. Возможно, это всего лишь мое больное воображение играло со мной злую шутку, и я просто-напросто не мог хорошенько согреться.
Открыв сумку и поежившись, я потер руки и, взяв перо, разделил чистый лист на две половинки. Линия получилась неровной, словно улыбка безглазого старца. Я недовольно сплюнул.
— Не получается? — разочарованно вздохнул Проклятый.
— Здесь очень холодно и мерзко, — попытался я найти себя достойное оправдание. Но, судя по всему, у меня ничего получилось.
— Я тоже здесь многое стал забывать, — согласился Проклятый. — И огонь не греет. Здесь все мертвое.
От этих слов мне стало еще холоднее и тоскливее.
— Где мы?
— Не знаю, мне кажется, что мы в каком-то крохотном мире, находящимся между миром живых и миром мертвых. Именно здесь я видел многих, кто не может найти пристанище, пока не попадут в реку утопленников или не заблудятся в лесу висельников.
— Это какой-то бред.
— Возможно, ты прав. К здешним правилам сложно привыкнуть. Но у нас нет выбора.
— Выбор есть всегда, — не согласился я.
Проклятый тяжело вздохнул. Немного сомневаясь, я все-таки решился и спросил:
— Скажи…ээ… Боже! Я даже не знаю, как тебя зовут?
Проклятый грустно улыбнулся.
— Называй меня, глупцом. Другого имени уже не вспомню и я сам.
— Скажи…хм… — я так и не осмелился назвать его предложенным именем, — скажи, а как ты оказался здесь?
— Наверное, так же как и ты. Случайно и бесповоротно…
Ласково потрепав Ша за шерстку, Проклятый продолжил:
— Я ведь раньше был простым учителем. Да, да не удивляйся… хотя, честно говоря, вряд ли можно найти более беззащитное призвание, — сейчас он предстал передо мной совсем в ином обличии. Я рассмотрел на его усталом обветренном лице добрые голубые глаза, достаточно узкие плечи. Устрашающий образ душеприказчика в тот же миг разрушился, оставив после себя лишь призрачный туман.
— Мне жилось совсем не плохо. В нашем маленьком городке, все знали друг дружку и редко ссорились между собой. Я учил детей и писал скромные пьесы. И так бы продолжалось, наверное, до самой смерти, если бы моя смерть не наступила значительно раньше… Я, хорошо помню тот злосчастный день, когда у нас в городе появился новый падрэ. Он быстро занял свою нишу, найдя доверие и поддержку прихожан. Каждый стремился к нему за советом и помощью. И знаешь, поначалу, он действительно помогал нам. Спасал от всяческих неурядиц: отгонял волков, уводил прочь ужасный мор, воодушевлял нас во время голода и нам вроде бы действительно становилось легче… Уж не знаю для чего ему это было необходимо. Он расположил нас к себе. Даже ужасные сквернословы здоровались с ним учтиво и вежливо кланялись, завидев падрэ на другой улице. А позже случилось странное — все безоговорочно стали исполнять любую его просьбу. Только вот просьбы эти были отнюдь не безобидными. Люди ссорились между собой, подставляли друг дружку, отравляли жизнь нелепыми сплетнями. А потом… — Проклятый замер и затих, испуганно вглядевшись вдаль.
