Такое объяснение дает и журнал "Московский наблюдатель" в своем примечании К переводу элегии Ахундова, напечатанной в 1837 году. "У восточных поэтов есть обычай сверх настоящего имени принимать поэтическое, как в Римской Аркадской академии Сабухи (ранний) — имя сочинителя Мирзы Фехт-Али [39] Ахундова".
И Ахундов действительно был для азербайджанского народа человеком Утра, разбуженным грохотом и шумом шагающего века.
"Элегическая касыдэ" как бы говорила, что Пушкина оплакивали не только русские, но и другие народы, что весь передовой Восток оделся в траур, скорбя о понесенной утрате.
Перевод элегии был сделан самим Ахундовым и послан в редакцию журнала "Московский наблюдатель". Она была напечатана в XI книге журнала с редакционной старей, которая назвала ее "прекрасным цветком, брошенным на могилу Пушкина". "Мы от души желаем успеха замечательному таланту, — писала редакция, — тем более, что видим в нем такое сочувствие к образованности русской".
Только ли сочувствие? Только ли к образованности? Над этим вопросом стоит немного призадуматься. Если лучше изучить идейные взгляды молодого Ахундова, станет ясно, что здесь выражено не только сочувствие, но и глубокое сознание того, что только в дружбе и солидарности с русским народом народы Востока сумеют добиться своей свободы, своего культурного возрождения. И Ахундов не ошибся. Дальнейшая его жизнь покажет, что путь, избранный им, был правилен. Другого пути, ведущего к прогрессу, не существовало. "Стон в стихах Сабухия" звучал в унисон биению скорбного сердца великого русского народа.
В мае 1837 года была предпринята военная экспедиция к мысу Адлер. В экспедиции участвовали Бестужев и Ахундов. Во время стоянки в Сухуми Бестужев перевел прозой "Элегическую касыдэ". Перевод долгое время хранился в архиве Ахундова и только в 1874 году был опубликован в журнале "Русская старина". По роковому стечению обстоятельств перевод элегии оказался последней работой А.А. Бестужева. Через три дня писатель был убит в стычке с горцами.
Высокие, вечно покрытые снегом горные вершины Кавказа лежали между Россией и Азербайджаном. Когда-то в древние времена кочующие племена не могли их преодолеть. Но Россия проложила путь к южным землям, и огромный мост, перекинутый через пенистые и бурные горные реки, глубокие ущелья и громады скал, устремленных к небу, соединил народы. Царизм угнетал их, душил, железным сапогом топтал их плодородные поля. Но народы мечтали о дружбе, мире, свободе. Лучшие сыны их протягивали друг другу руки, и дружеское пожатие говорило о братстве и союзе. Они вместе ненавидели царских палачей и, словно сговорившись между собой, пели созвучные песни. И не случайно, что в то время, когда Ахундов писал свою элегию на смерть русского поэта, мрачное петербургское небо прорезали гневные и пламенные стихи нового гиганта русской поэзии Михаила Юрьевича Лермонтова. Многострадальная судьба поэта привела его в Грузию. "Изгнанный из страны родной", Лермонтов был определен в Нижегородский драгунский полк, стоявший в это время в Кахетии.
