Мулла-Нур, романтический образ которого он впоследствии создал в одноименной повести.
Бестужева предупредили, что встреча с Мулла-Нуром может быть опасной. Но он знал, как любим народом, и не боялся качаха. Оказалось, что оба искали этой встречи.
Мулла-Нур гордо и смело сидел на сильном коне. Эриванская папаха, закинутая небрежно назад, открывала его приятное и мужественное лицо, опушенное короткой черной бородою. Качах был среднего роста, широкоплеч и строен. Из-под чухи с откидными рукавами сверкала кольчуга с бляхами, насеченными золотом. Кроме ружья, за спиной на крюке прикреплен был коротенький мушкетон. Из петли пояса над кинжалом выглядывал пистолет, два подобных висели в сквозных кобурах седла.
— Я не знал тебя в лицо, не помню твоего имени, — сказал русскому скитальцу отважный качах. — Но я знаю твою душу и помню все, что про тебя мне рассказывали. Вчера я был в Кубе, и мне поведали, что ты скоро должен отправиться в Шемаху. Стало быть, я ждал тебя. Ты гость дорогой мой, хотя и невольный гость.
Качах предложил поэту разделить с ним скромную трапезу, в знак дружбы обменялся с ним ружьем. В дружеской беседе он рассказал ему правду о своей жизни, полной тревог, опасностей, страданий, и Бестужев с лихвой отблагодарил качаха, увековечив его имя в своей знаменитой повести.
Мулла-Нур ускакал, простившись со своим конагом [38]. Но эта встреча навсегда запечатлелась в памяти писателя. Благородное сердце и ум Бестужева, его чистая незапятнанная совесть родили романтическую быль о смелом и гонимом судьбой азербайджанце. Но эта быль была не только о Мулла-Нуре, но и о самом Бестужеве, изгнанном из родного края, погибшем вдали от родины, которую он так безмерно и горячо любил.
Судьба лихорадочно бросала писателя по полям кавказской сечи. Своими боевыми подвигами он заслужил офицерский чин. Но царь, никогда не забывавший тех, кто поднимал против него меч, был беспощаден и неумолим. Приговор был оставлен в силе.
В начале 1837 года Бестужев вновь появился в Тифлисе. Он решил продолжать здесь свои занятия азербайджанским языком и искал себе преподавателя.
Ахундов оказался самым подходящим человеком. Начиная с 8 декабря 1836 года, он, продолжая работать в канцелярии главноуправляющего, одновременно состоял учителем азербайджанского языка при Тифлисском уездном училище, где в качестве исполняющего обязанности штатного смотрителя служил и Хачатур Абовян — великий армянский просветитель и писатель.
