Он атаковал резко, уверенно. Навстречу опускающемуся клинку я поднял кинжал. Появление третьей руки поразило его, заставив от неожиданности ослабить силу удара. Легче легкого оказалось отбросить руку с мечом вверх, еще проще — рубануть небольшим, изогнутым серпом и раскроить ему живот.
Сладкий, тяжелый, завораживающий аромат крови нахлынул волнами. Я перескочил на стену, к подаренному обеду. Строго говоря, передо мной был еще враг, а не пища, но эту проблему решить было легко. Я запустил ладонь глубоко в тело человека, и вырвал пригоршню внутренностей. Жизнь оставила его мгновенно, и я забросил еду в рот.
“Мясо есть мясо”, проворчал я глотая.
Опустилась благословенная тишина — безволосый маг закончил свою пронзительную песню. Он начал медленно отступать назад, выпучив глаза. Я не сразу понял, что именно, обознавшись, принял за заклинание: слабость, панику, страх. После этого моя схватка была можно сказать выиграна.
И не только моя. Другие сахуагины пробились на стены и сражались в рукопашную с людьми. Часть волшебников еще метала магию и пламя, но у большинства, похоже, силы кончились.
Триумф превратил мой страх в постыдное воспоминание. Я вдохнул воздух, впустив его в горловой мешок, чтобы заговорить. “Где твой огонь, маленький маг? Он ушел, и скоро ты станешь мясом”.
Маг — теперь просто человек — повернулся и побежал, как испуганная рыбешка. Я чуть запоздал, удивленный, что воин может так позорно оставить поле боя, поджав хвост. Вот что такое эти маги, в конце концов. Такие же слабые и беспомощные, как и любой человек. И этого труса я боялся как какого-то чудовища?
Ирония происходящего вырвалась смехом. Громким, булькающим, свистящим смехом, волнами, от которых содрогнулся мой живот и затряслись плечи. Все еще хихикая, я последовал за бывшим чародеем, полу сбежавшим, полу скатившимся по лестнице.
Несмотря на веселье, я был полон решимости. Я съем свой страх, и тем верну себе честь.
* * * * *
Мистра милосердная, что за звук! После этого кошмарного смеха, все прочее в какофонии битвы казалось сладкой музыкой. Я бежал от этого звука, несся прочь от смерти в бездушных черных глазах морского дьявола, и от воспоминаний о сердце храброго Хьюмонта, наколотом на его когти.
Все, кто сражался и пал у Западных Ворот удостоятся одного конца, единой мрачной и незавидной судьбы. Будь то торговец или благородный маг, человек или сахуагин, разница оказалась невелика.
Позади над песками разнесся грохочущий гром. Я почувствовал вспышку вызванной магией молнии, знакомый вой огненного элементаля, но уже не думал о том, какие новые волшебные чудеса призовет Келбен Арунсан. Вообще не
