Бушевала гроза — бешеная и страшная, наполненная под самую завязку миллионами молний и воем сумасшедшего ветра, дувшего с дальних гор.
В дверь постучали, и, одновременно с этим, где-то совсем рядом раздался странный долгий звук — то ли зов охотничьего рога, то ли плач трубы искусного джазового музыканта.
Зарядив на всякий случай старинное фамильное ружьё крупной картечью и предварительно взведя оба тугих курка, отважная Сара Монтелеон резко распахнула дверь.
Сверкнула яркая молния, и в её свете перед глазами храброй сеньоры предстала странная картина: около каменных ступеней крыльца стояла кованая колыбель непонятного чёрного металла изысканной тонкой работы. Почему-то с первого взгляда было понятно, что вещь эта старинная, а вернее, очень и очень древняя.
В колыбели лежало нечто, завёрнутое в серую, дурно пахнущую шкуру непонятного зверя, и жалобно стонало-всхлипывало.
Когда чуть позже, уже в столовой, сеньора Сара осторожно развернула мокрую шкуру, капитан Большой Сид — опытный карибский шкипер, старый бесстрашный морской бродяга, повидавший всего и всякого, гостивший в ту пору на берегу по причине пулевого ранения в правое плечо — испуганно подпрыгнул, ударился головой о низкую потолочную балку и отчаянно заикал. К слову сказать, окончательно пришёл в себя капитан не раньше, чем через час, употребив для этого адекватное количество универсального лекарства моряков всех стран и народов, а именно — пинты две-три чёрного ямайского рома…
Я давно уже заметил, что порой даже самые бесстрашные герои могут испытывать чувство страха, — и именно безмерное удивление тому виной.
А тут было чему удивляться: на серо-серебристой мохнатой «пелёнке» лежал младенец мужского пола, что было установлено сразу и однозначно, обладатель крохотного, морщинистого, но достаточно упитанного тельца с ярко-оранжевой кожей, равномерно покрытой тёмно-русой шёрсткой, включая ступни кривых шестипалых ножек и ладони коротких, но все же, хвала Создателю, пятипалых ручонок. У мальца было абсолютно гладкое круглое личико с широким улыбающимся ротиком, полным жёлтых острых зубов (ну, никак не «зубиков»), огромные, вполне разумные, если не сказать большего, тёмно-фиолетовые глаза, и главное: совершенно круглые, непропорционально большие, в нашем обычном понимании, жёлто-лимонные уши.
Зрелище, конечно, было ещё то, но, как говорится, человек тем и отличается от животных, что ко всему, даже к самому необычному и необъяснимому, привыкает достаточно быстро…
