Кровь прихлынула к ее лицу.
— Вы много лет провели вдали от дома, поэтому вам простительны ошибки. Очевидно, вам никто не сказал о том, что я теперь — фригольдер.[2] Дом и надел принадлежат мне.
— Ты можешь владеть собственностью, я не возражаю, но ты не свободнорожденная. Твоя мать была вилланкой при этих землях. Подарив земли, Бернард подарил мне и тебя вместе с ними.
Было заметно, что ей стоило немалых усилий сдержать гнев. Вряд ли кто назвал бы ее красавицей; однако в ней явно ощущалась огромная энергия, а яркий блеск глаз компенсировал отсутствие броской красоты. Юношей он не обращал внимания ни на ее глаза, ни на бьющую ключом энергию; впрочем, тогда его глаза были прикованы только к Клер.
— После того как вы уехали, сер Бернард подарил матери вольную. Я при этом присутствовала, слышала его слова, и он включил и меня в свою волю.
— Рэймонд говорил мне, что ты претендуешь на свободу. У тебя найдутся свидетели?
— Священник. Женщина по имени Элис, которая прислуживала Клер. Я сама.
— Рэймонд сказал, что священник умер. А где Элис?
— Она уехала… в Лондон, если не ошибаюсь… после смерти Клер. Но были ведь документы. Я помню, сэр Бернард подписывал их. Только если документы хранились у священника, скорее всего, они погибли, когда несколько лет назад часовня сгорела… — Она проговаривала фразы по кускам, воплощая в слова беспорядочные мысли и воспоминания. — Может, документы у Рэймонда?
— Будь они у него, думаю, он упомянул бы об этом.
Она все еще злилась, но теперь к злости добавилась растерянность. Принять ее притязания на свободу не составляло труда. В конце концов, она верно служила ему, даже понимая, что делать этого не обязана. Но нечто в душе Аддиса вдруг взбунтовалось при мысли, что она может стать свободной, и не только из-за желания сохранить хотя бы тех немногих людей, которые у него остались. Рэймонд обмолвился, что она намерена покинуть поместье. Но Мойра составляет частичку его прежнего мира, и он не позволит этой частичке вот так просто исчезнуть.
Она с упрямым видом уперлась кулаками в бедра.
— Можете спросить в деревне, кто я и что я. Вам любой скажет.
— Да, любой подтвердит, что твоя мать была на содержании Бернарда и спала в его постели. Все знают, что она жила, как леди, и к ее дочери Бернард относился, как к своей собственной. Только это не то же самое, что и получение вольной.
— То есть вы хотите сказать, что я лгу.
— Нет, я всего лишь утверждаю, что ты — моя подданная. Даже если Бернард и отпустил тебя на волю перед смертью, законным его решение может стать только при наличии свидетелей или документов.
