– Однако вы попросите меня сказать правду до того, как убьете человека, которого слухи припишут мне в качестве любовника. Я полагаю, это утверждение соответствует истине?
Он усмехнулся:
– Соответствует. Это правда.
– Есть что-нибудь еще? Надеюсь, что нет. Я и так опасаюсь забыть какое-нибудь из столь неожиданных для меня условий. Нынче утром мне бы следовало захватить бумагу, чтобы записать их.
Он подался к ней и взял за руку. Этот жест содержал намек на право утешать ее и претендовать на власть над ней.
Его большой палец нежно погладил ладонь Розалин. Она отчетливо почувствовала его прикосновение сквозь перчатку. И от него по руке распространился трепет, охвативший ее.
– Не думаю, что хоть одно из моих условий смущает вас по-настоящему, – сказал Брадуэлл. – Если вам требуется больше времени для принятия решения, то не из-за тех вопросов, которые мы обсуждали сегодня. Если вы хотите ясности, как сказали сами, то мы должны говорить откровенно о подлинной причине ваших колебаний.
Они обсудили все важные вопросы, а также много такого, чего Розалин не ожидала.
– Сегодня вы всеведущи и очень требовательны.
– Ничуть не всеведущ. Когда я сделал вам предложение, вы упомянули о последнем, что вас беспокоит. – Он посмотрел ей в глаза. – Вы сомневаетесь, что справитесь с обязанностями жены и пытаетесь решить, будет ли интимная сторона супружеских отношений для вас отвратительна.
Розалин почувствовала, как все ее лицо окатило жаром.
– Я уже сказала вам, что лишена романтических иллюзий. По правде говоря, у меня нет на этот счет опасений, потому что вопрос остается открытым. Я честно предупредила вас о том, что предвижу, какими будут наши интимные отношения.
– Если бы я поверил, что это правда, то нашел бы способ заставить вас отказаться от брака со мной. Для того чтобы сделать эти отношения терпимыми, не требуются романтические чувства и иллюзии, мисс Лонгуорт. Я думаю, что они могли бы даже испортить дело. Вместо того чтобы мечтать о бессмертной романтической любви, вам лучше думать об этой стороне брака как о хорошей трапезе, утоляющей голод.
Розалин не могла поверить, что он способен говорить с такой прямотой. Джентльмен никогда бы себе этого не позволил. Но ведь он не был джентльменом. Более того, он ждал от нее более разумного ответа, чем смущение и ужас при столь бестактном обороте беседы.
«Трапеза, утоляющая голод». Для нее это был новый и непристойный способ говорить на подобную тему. Конечно, такой подход начисто уничтожал всякую романтику, но по крайней мере содержал намек на нечто более обещающее, чем она могла ожидать.
