— Убьешь? Ну-ну. Жаль. Приятных снов.
Через час, оглушив себя двумя таблетками, Уиллис провалился в сон.
Среди ночи ему приснилось, что сжигают на костре добрую святую Иоанну, а потом охваченная пламенем девушка вдруг превратилась в старика, крепко связанного веревками и лозами, но стоически переносящего муки. Борода старика была огненно-красной еще до того, как пламя ее достигло, а ясные голубые глаза, не видя огня, неотступно и яростно смотрели в Вечность.
— Отрекись! — закричал чей-то голос. — Признайся и отрекись!
— Признаваться не в чем, следовательно, нет нужды в отречении, — негромко сказал старик.
Языки пламени, подобно обезумевшим горящим мышам, прыгали вверх по его телу.
— Мистер Шоу! — не своим голосом закричал Уиллис.
Миг — и он проснулся.
Мистер Шоу!
В каюте царило молчание. Клайв спал.
На лице его была улыбка.
Такая, что Уиллис вскрикнул и отпрянул назад. Оделся. Бросился вон из каюты.
Как осенний лист, плавно падал он по трубе, старея и тяжелея с каждым невыносимо долгим мгновением.
В том углу склада, где «спал» старик, царила мертвая тишина.
Уиллис наклонился. Его руки дрожали. Наконец он дотронулся до старика.
— Сэр?..
Тот не пошевельнулся. Не ощетинилась борода. Не зажглись голубым пламенем глаза. И не открылся извергнуть благопристойные кощунства рот…
— О, мистер Шоу! — простонал Уиллис. — Вы мертвы, о Боже, на самом деле мертвы!
О машине говорили, что она мертва, когда она не могла вымолвить ни слова, когда у нее не рождались электрические мысли, когда она не двигалась. Грезы и философские системы, леденея, покоились теперь в сомкнутых устах старика.
Уиллис перевернул тело на одну сторону, потом на другую: нет ли где пореза, раны, ушиба?
Впереди годы, долгие годы пути, но уже без мистера Шоу — не с кем теперь прохаживаться, не с кем болтать взахлеб, не с кем посмеяться. Куклы на полках склада, о да, на койках поздней ночью — те будут смеяться странным, записанным на пленку смехом, и странно, механически двигаться, и повторять глупые слова, произносившиеся в тысячу ночей в тысяче миров.
Он будет один. Он пропадет.
— О, мистер Шоу, — сказал он наконец негромко. — Кто с вами это сделал?
— Глупый мальчик, — прошептал голос мистера Шоу в его памяти. — Ведь ты знаешь, кто.
— Да, знаю, — подумал Уиллис.
Он прошептал чье-то имя и бросился из склада.
— Это ты убил его, будь ты проклят!
Уиллис сорвал с Клайва одеяло, и мгновенно Клайв, как робот, открыл широко глаза. Улыбка оставалась прежней.
