– Нужно место, где мы были оба! – крикнула Соня, с ужасом оглядываясь назад. – Куда скользим?
– Перекресток?
– Нельзя! Перекресток нельзя подвергать опасности!
– Тогда пляж! – крикнул я. – Твой пляж! Это осколочный мир!
– Веди нас скорее, – закричала Соня, потому что медузы были уже в трех шагах. Никогда прежде мне не приходилось соображать с такой скоростью. Я встал впереди Сони и, прочертив носком ботинка полосу на влажной земле, представил ее заброшенный мирок с жарким солнцем и теплым морем. И солнечный день гостеприимно раскрыл мне свои объятия. Я сделал шаг вперед, Соня последовала за мной, и я тут же услышал страшный крик. Я обернулся.
Позади Лючии сверкала неоновая тварь, надвигаясь на девушку своей гигантской шляпкой. Крик Лючии превратился в хрип. Ее волосы вспыхнули, а затем она превратилась в большой костер. На мгновение ее глаза остановились на мне, а затем ее тело почернело. Соня в ужасе выдернула свою руку из рассыпающегося пепла, в который превратилась девушка. Висевший на другой руке Сони паренек подвывал от ужаса.
– Закрывай, закрывай! – крикнул я Соне, когда мы вывалились на золотой песок. Соня успела отреагировать вовремя. Портал захлопнулся, отсекая медузам дорогу в никому не нужный мирок. Я упал навзничь, колотя песок кулаком, как капризный ребенок, задыхаясь от боли и бессильной злости. Соня неподвижно стояла за моей спиной какое-то время, а потом, на ходу раздеваясь, пошла в море.
Покачиваясь как сомнамбула, я пошел к воде, даже не пытаясь скинуть с себя одежду. Море лениво плескало мне в лицо теплые, как суп волны. Я вошел в воду по грудь, а потом нырнул, загребая с отчаянием, догоняя Соню, распластавшуюся на воде, как морская звезда.
Не знаю, сколько мы плавали. В этот раз волны этого мертвого моря меня радовали. И даже хорошо, что в них не было никакой живности, потому что я сошел бы с ума, увидев в воде хотя бы одну медузу, морскую и почти не опасную.
Мы поплыли к берегу одновременно, не сговариваясь, и даже не смотря друг на друга. На подкорке сознания вертелась мысль, что Соня тоже переживает смерть Лючии, но почему-то я не мог ей об этом сказать, словно обвиняя ее в смерти несчастной девушки, поверившей мне. Выходя из воды, я успел подумать, что нужно ведь еще позаботиться о парне, которого мы вытащили из Сейвиллы с таким риском для жизни. Его нужно было куда-то пристроить.
Парень сидел на берегу в странной позе лотоса, отвернувшись от моря. Я подошел к нему и присел рядом, с ужасом уставившись в его лицо.
