– Дальше мы ждем Филиппа, – ответила Беата. – Между прочим, плод, который ты ешь, вызывает легкое опьянение, а слегка забродивший и подгнивший способен свалить с ног не хуже бутылки крепкого алкоголя. Так что я бы на твоем месте воздержалась.
– А мне без разницы, – невозмутимо парировал Кристиан и снова откусил от плода изрядный кус.
– Напиться, это как раз то, что необходимо в нашем положении, – раздраженно парировала Соня. – Наше предприятие обрастает какими-то неприятностями, едва успев начаться. Лично я предпочла бы, чтобы ситуация прояснилась как можно скорее, иначе плевать мне на все – сбегу домой и пусть с меня снимают всю ответственность.
Кевин подошел к ящикам и стал придирчиво ковыряться в груде плодов.
– Беата, что тут можно есть без последствий? – спросил он. Беата подошла ближе и уверенно ткнула в связку бананов.
– Вот, бананы можно. Они такие же, как наши. Потом еще вот это…
Пока Беата отбирала фрукты, я прокрался к выходу из палатки и осторожно отогнул полог. Снаружи, насколько было видно из-за спины охранявшего нас солдата, нервно перемещались одетые в пятнистые комбинезоны люди обоего пола. Напротив нашей стояла пятнистая палатка с белым флагом, увенчанным красным крестом, вполне понятной мне символикой. То, что творилось около палатки, было ужасным.
На траве, на носилках, на складных кроватях лежали десятки раненых. Вокруг тучами клубились полчища мух и кровососущих насекомых. Медицинская сестра в грязном халате поверх комбинезона, устало обмахивала тела людей веером из листьев пальм. Девушка была довольно молода и вполне миловидна, несмотря на кровавые пятна на уже давно переставшем быть белым халате. Раненый, над которым она склонилась на мгновение, бессильно опустил вниз обугленную культю. Прожженный на боку комбинезон прилип к телу, сквозь дыры было видна покрытая кровавыми пузырями плоть. Его лицо было черным от запекшейся крови, глазница зияла кровавым провалом. Медсестра оттянула верхнее веко раненого, отложила в сторону веник из листьев и, вытащив из кармана миниатюрный фонарик, посветила в оставшийся глаз мужчине. Спустя мгновение, она убрала фонарик в карман и привычным движением, с горькой ухмылкой, неприятно искривившей ее лицо, накрыла тело простыней. На мгновение она подняла голову, и наши взгляды скрестились, как клинки. Лицо девушки застыло, словно она увидела врага. Она что-то резко крикнула охраннику, и тот мгновенно показался передо мной, заслонив обзор. Ствол его автомата был направлен мне в голову. Я поднял вверх ладони и отошел вглубь палатки, опустив полог.
