– Может быть, тут в сутках не двадцать четыре часа, – предположила Беата. – Или что-то вроде полярной ночи.
Я попрыгал на мечте и отрицательно покачал головой.
– Я не чувствую изменений в гравитации. Эта планета такая же, как Земля. Да и большинство планет не отличаются. Мало кому нравится жить на меньших и тем более, больших планетах, ощущения не те. И время там почти везде идет одинаково. И потом, даже если бы эта планета вращалась медленнее Земли, мы бы это поняли. Мы же перед скольжением внутренне приноравливаемся к времени и пространству. А мы ничего не почувствовали.
– Значит полярная ночь какая-нибудь? – повторила Беата. – Хотя здесь же не полюс… Но если у нас есть белые ночи, то почему здесь не быть… черным дням…
– Возможно, – растягивая слова, произнес я, уставившись в небе на одно место, которое поначалу не заметил, а потом указал на него Беате. – А может быть что-то иное – затмение, например…
Беата тоже посмотрела наверх. В кромешной тьме, усеянной мириадами звезд, висело круглое черное тело, поначалу совершенно не бросающееся в глаза. Только один его краешек был слабо освещен, но эта линия была тонкой, как волосок.
– Но это же не может быть солнце, – возмутилась Беата. – При затмении видна эта… как там ее… солнечная корона. А эта штука в небе, скорее всего какой-то спутник, вроде Луны.
– Я тоже так думаю, – согласился я. – Но ведь Луну мы иногда и днем видим, верно? А тут ночь, Луна должна по идее быть освещена солнечными лучами, а она темная. Ее что-то закрыло, возможно, эта планета…
– А что тогда закрыло от солнца нас? – с тревогой в голосе спросила Беата. Я не успел ей ответить. Дремавшие собаки Борегара вдруг одновременно подняли головы и зарычали. Борегар мгновенно вскочил с места. Следом поднялся Кевин, и только Соня и Кристиан продолжали спать.
– Что такое с твоими чертовыми псами? – раздраженно прошипел Кевин. Борегар пожал плечами и начал вглядываться в темноту. Беата подняла руку вверх, и ее ладонь ярко засветилась, отбрасывая тьму назад. Две черные тени метнулись прочь от света. Мы встрепенулись и повернулись в сторону к невидимому во мраке врагу. И в этот момент позади нас что-то негромко хлопнуло. Тонкий свист прорезал зловещую тишину.
Беата вскрикнула, и мы снова погрузились во тьму. Я обернулся к ней. Угасающее сияние из ее ладони на миг осветило ее безмерно удивленное лицо и черно-алое пятно на груди, а потом лицо Беаты исказила гримаса боли. Она прижала тускло-светящиеся пальцы к груди и медленно опустилась за землю, словно от невероятной усталости. Через мгновение сияние потускнело еще сильнее, а потом и вовсе погасло.
