Но это все было в прошлом. Теперь Голосистая Энни удовольствовалась своим салуном, где по бросовым ценам подавали неплохие напитки, и исправно играла свою роль большой чудачки в районе, где издревле существует троекратное количественное превосходство больших чудаков над нормальными гражданами.
— Пиво? — пророкотала Энни, едва я вошел в бар.
Я кивнул.
— "Миллер".
— Неважнецкая сегодня торговля, — пожаловалась хозяйка, подставляя стакан под кран. — А как успехи в сыщицком бизнесе?
— Тоже так себе.
Она сняла пенную шапку указательным пальцем и поставила стакан на пробковую подставку передо мной.
— Могу представить. Ты с чем пожаловал, Пит?
Я вытащил фотографию Нэнси и положил её на стойку бара.
— Видела эту девушку, Энни?
Она стала рассматривать фотографию при свете лампы над кассой и потом вернула мне.
— Мне её слезки отольются, а, Пит?
— Нет, Энни. Считай, ты вообще не в курсе.
— Ну тогда ладно. Она была у меня однажды — с неделю назад.
— Ты с ней разговаривала?
— Чуть-чуть. С ней что-то было явно не то. Вроде она была под наркухой. Я боялась, как бы девка на окочурилась прямо в баре и не лишила меня лицензии.
— Ты не помнишь парня, с которым она ушла?
— Ну точно, я как в воду глядела! Как только она подцепила этого хмыря, я сразу поняла: с ним до беды недалеко.
— Высокий худой с вьющимися светлыми волосами?
— Он самый. Лет тридцать пять, и смазливый. Бабник, каких я мало видала. А видала я много!
— Как его зовут?
— Фред.
— Фред — а дальше?
— Понятия не имею, Пит. Я и имени-то его не узнала бы, если бы не услыхала, как к нему Упырь обращается.
— Какой ещё Упырь?
— Ну, так его все зовут. Вообще-то он Уилбер… Уилбер Лофтис. Да, правильно.
— А кликуха почему такая?
— А потому что он гробовщик. Вернее, готовится стать. Учится в училище — там им дают трупы резать. Знаешь, алкаши, замерзшие на улице… Невостребованные трупы — во как!
— Фред с кем-нибудь разговаривал кроме этого Упыря?
— Нет. Он тут и получаса н пробыл.
— А что этот Упырь… Уилбер Лофтис — твой постоянный клиент?
— Постоянный. По нему можно часы сверять. Каждый вечер ровно в восемь. С боем курантов входит.
— Энни, в городе у нас четыре или пять бальзамичек. Ты не знаешь, в которой именно он учится?
— Неа. Он, кажется, раз-другой говорил, да я не запомнила. Я только знаю, что он копается в этих трупах каждый божий день. Он только об этом и говорит.
— Но ведь не в училище же он режет эти трупы, Энни. Наверное, в морге «Бельвю».
— Да? Ну кому как нравится.
