— Дай сюда.
Не переставая глубоко дышать — вдох-выдох, это он так успокаивается — Тарик передал своему халифу послание Умейядов.
Оно содержало один стихотворный бейт:
— Не домогайся достоинств; поверь, не в них превосходство.
Ты сыт и одет к тому же. Зачем тебе благородство?
Аммар перевел вгляд на нерегиля. Тот уже почти овладел собой, только губы еще кривила гневная судорога. Но дышал самийа уже спокойнее.
— Что предлагаешь делать? — резко, как хлопнув в ладоши, спросил его Аммар.
Тарик встряхнул головой и сбросил с себя остатки туманящего глаза морока ярости:
— Поступать разумно. Решать задачи в порядке поступления. Сначала мы… принудим к миру джунгар. Потом… Умейя.
Последние слова были сказаны, однако, таким голосом, что потом, заслышав в речах Тарика этот стальной звон, люди говорили: "Если птицы летят хвостами вперед — быть урагану".
В третий джунгарский поход ашшариты выступили тридцатитысячной конной армией.
Весть о том, что "северный царь" идет войной на улусы сыновей Эсен-хана, пронеслась по степи как пожар. Даже самые храбрые из джунгарских племен, ойраты и урууты, снялись с места и погнали коней и скот к Хангаю, видно, полагая, что в ущельях между гранитными отрогами, заросшими лиственницей, они смогут скрыться от заклятых страшными чарами ашшаритских мечей.
Впрочем, многие надеялись дать отпор северянам: Эсен-хан пал в бою, но у него имелось четверо взрослых сыновей — Араган, славный хитроумием и умением ладить с соседями, Сенгэ-храбрец, а еще Дабачи и Рабдан — любимцы отца, его правая рука и левая рука, его верные цепные псы, которых кормили человеческим мясом у порога юрты кагана:
"Лбы их из бронзы,
А морды — стальные долота.
Шило — язык их,
А сердце — железное.
Плетью им служат мечи.
В пищу довольно росы им.
Ездят на ветрах верхом.
Мясо людское — походный им харч.
Мясо людское в дни сечи едят."
Так пели об их подвигах джунгарские сказители.
Не ладившие между собой при жизни отца, Дабачи и Рабдан решили объединить свои тумены и достойно встретить войско северянина и его беломордого прихвостня. Пятидесятитысячное войско джунгар готовилось к бою у Красного тальника. Рассказывают, что однажды на рассвете в ставку Дабачи и Рабдана приехал Цэван-нойон, хорчин Арагана. Он завел такие речи:
— Давайте заманим северян в горные ущелья. Пока мы будем отступать, мы завлечем их в засаду, а кони наши тем временем откормятся после голодной весны.
Однако Дабачи лишь рассмеялся, как всегда он смеялся, сидя под своим знаменем-тугом с человеческим черепом на навершии:
