— Я такое уже видел, Аммар, — твердо сказал нерегиль. — Много раз. Там, на западе. Ирчи именно так и выглядят. И это — не люди.
Им пришлось потрудиться, чтобы найти место для ставки и лагеря. Сначала пришлось рыть зиру за зирой длинные глубокие рвы — глубокие, чтобы из могил не вылез мор, обычно косящий тех, кто остается в живых после гибели города.
Когда мертвые ушли к мертвым, пришлось устраивать немногих живых: из канав, из подвалов сожженных домов выползали, пошатываясь, люди и плелись к кострам — выпрашивать еду. Аммар мысленно благодарил Всевышнего, что пока может уделить этим несчастным хотя бы толику провизии. А также поблагодарил Всевышнего за то, что выживших при втором штурме Мерва осталось так мало, что ему не пришлось никому отказывать. Пока.
На сегодняшнем военном совете предстояло решить, как поступить дальше. Хасан ибн Ахмад и Тахир ибн аль-Хусайн стояли за то, чтобы оставить в Мерве гарнизон и наместника, а затем пройти к Фейсале, дрожащей в ожидании набега, укрепить тамошний гарнизон, и так же поступить с Хатибой и Беникассимом. Если джунгары сунутся еще раз, мы будем наготове, — многим этот план казался и разумным, и осторожным. В конце концов, джунгары пришли с силой двадцати тысяч конных. В войске Аммара, спешно собранном из отрядов гвардейцев-ханаттани, не было и пяти тысяч копий. Новый набег — да не попустит этого Всевышний! — следовало переждать под защитой надежных стен Фейсалы или Хатибы.
…Во внутреннем дворе уцелевшей от огня и расчищенной от трупов прежних обитателей усадьбы уже собрались все военачальники и сардары войска. Повелитель, впрочем, еще не выходил. Кто-то сказал, что халиф ждет каких-то известий от самийа. Сумеречника нигде не было видно. Потом прибежал мальчик-невольник и передал всем волю повелителя: сейчас подадут вино и напитки, всем ждать и не расходиться. Мальчишку засыпали вопросами, и тот с гордостью доверенного раба признался: самийа понесло в город. Он что-то там ищет. И все теперь должны ждать, что же он там, среди окоченевших расклеванных трупов и крыс, найдет.
…Саид оскользнулся и упал на четвереньки, как кошка, — оторвав от пола ладони в перчатках, он боязливо осмотрел их: никто не мог поручиться, чем был заляпан пол этой комнаты на втором этаже разоренного дома в предместье. Разрубленная дверь висела на одной петле, ставни окна болтались снаружи, как вывернутые в суставах руки — Саид уже знал, почему. На изразцовой плитке внутреннего дворика лежали трупы трех женщин и двоих детей. Их поддели на копья и выкинули из окна. Они погибли еще в первую осаду — тела по летней жаре раздулись до безобразных размеров и уже давно лопнули, выпустив всю гнойную влагу.
