В принципе, на жизнь мне хватало. Но по сравнению с Юлькиной зарплатой, моя была более чем скромной. Савва Морозыч посадил нас на голый индивидуальный процент. Официального оклада как такового не было ни у кого, а были комиссионные от суммы реализованной мебели, штор, светильников и других радующих глаз мелочей. Чем дороже получался заказ, тем выше зарплата. Поэтому борьба за клиента на нашем славном предприятии велась не на жизнь, а на смерть. В таких условиях побеждал не столько самый сильный, сколько самый подлый. Еще бы, дорога-то одна, а нас много. Поди там, потолкайся, поработай локтями, поподставляй ножки, скрои пакость — все средства хороши. А кто не успел, не смог, не выдержал, тот, соответственно, опоздал. Следовательно, рыба, мисс.
Юлька была исключением, потому что была любимчиком. А любимчикам Савва Морозыч не давал умереть с голоду и сам подбрасывал нужных перспективных клиентов. Он был абсолютно уверен в том, что Юлька не подведет. Таким недоразумениям, как я, попадались только остатки, которые сладкими назвать не поворачивается язык. А что поделаешь? Не родись, как говорится, красивой, а родись активной. Но любая борьба была мне противна в принципе. Хотя быть над схваткой, находиться в стороне от нее и упиваться от гордости за себя, великолепную, не такое уж безвредное качество. Конечно, проще уступить, чем драться за деньги ли, за мужика ли, или просто за место под солнцем. Но и результат налицо. Мудрейшая из мудрейших Лена Львовна со своей крестьянской мертвой хваткой порой учила нас, несмышленышей: «Как потопаешь, так и полопаешь».
Но нам, принцессам на горошине, много не надо. Яйца, кофе, кефир и сигареты — весь джентльменский набор. Но если бы дело было только в еде. Это же жизненная позиция, блин. Подставь правую щеку и готовься лечить левую. Сами придут и все дадут. Подставляйте карманы. Хорошо, если насыплют в них солнца, а если дерьма? А мы отойдем в сторонку и переждем. Ибо чем хорош запах? Правильно: чем дальше я, тем меньше он. Психология страуса.
Вот и Бородина я сдала без боя.
К чему бы это? При чем здесь Бородин?
Я сидела над бумагами и никак не могла сосредоточиться. Как все быстро получилось. Был Бородин — и нет его. Зато есть Никита. Такой мой и такой необыкновенный. Даже не верится. С Бородиным все было не так. Обычный студенческий брак, который должен был распасться в течение двух-трех лет. Мы еще долго продержались. Любила ли я его? Конечно, любила. Но как-то по-другому, не как Никиту. Бородина я любила как брата, как сына, как любого другого члена семьи. И он действительно был моей семьей. И жили мы хорошо, дружно. Спокойно и слаженно. Чего ему не хватало? А может быть, чего-то не хватало мне? Но я этого не сознавала, не чувствовала. Мне было надежно, уютно, тепло, но как-то пусто, что ли… День проходил за днем, ночь за ночью, месяц за месяцем, год за годом, и ничего не менялось. Может быть, это и есть счастье? Но в жизни счастья нет, как сказал поэт. А есть покой и воля. Что такое покой, мне понятно. А что такое воля? Может быть, воля — это свобода? Свобода от чего, кого? Нужна ли мне такая свобода? Хочу ли я ее, мечтаю ли о ней? Зачем мне о ней мечтать, если ее у меня хоть упейся, хоть захлебнись, хоть утони. А что такое свобода? Она бывает разная. Свобода мысли, свобода слова, свобода передвижений, свобода исполнения желаний и еще много других свобод. Всеми ли ими я обладаю в необходимой и достаточной мере? Конечно, нет.
