Короче, удивление удалось на славу. Все встало на свои места. Нас утро встречает прохладой. Вперед и с песней. Жизнь понеслась. Как позже оказалось, кубарем и с горы. Но зачем снова о грустном?
Бородин ушел, а петух остался. И сегодня он молчал потому, что с вечера я его не завела. Как-то некогда было.
Я проснулась, но боялась пошевелиться и открыть глаза. Может быть, мне все приснилось? Но я почти не спала. Я просто впала в какое-то короткое забытье и тут же очнулась. За окном светлело. Этот свет я чувствовала закрытыми глазами. Глазам было неуютно. Нечего трусить, пора что-то делать. Хотя бы повернуться на другой бок и посмотреть, кто лежит рядом со мной. И все ли он еще там или уже исчез как утренний туман. Хоть бы всхрапнул, голос подал, ногой пошевелил. О кровати я позаботилась. Кровать у меня большая. Два на два, хоть вдоль, хоть поперек. Можно слиться вместе, как рукава одной реки. А можно лежать друг от друга на расстоянии вытянутой руки, как два кисельных берега, и не разу не встретиться.
Мы с Никитой лежали по краям белой льняной простыни с застывшими на ней желтыми цветами. Цветы слабо шевелились и медленно плыли вниз по течению. Никита лежал спиной ко мне и лицом к окну. Он дышал тихо, как ребенок. Спина его была полностью обнажена и казалась черной, как у негра. Когда он успел загореть, подумала я. Потом я подумала, что просто у него такая смуглая кожа, на которой загар держится долго от лета до лета и не смывается. Не то что у меня. Кожа белая, тонкая, загару не поддающаяся и на солнце только краснеющая. И морда красная такая. Короче, вечная суббота.
Я долго смотрела на его спину и не могла налюбоваться. Какие-то бугры, впадины, мышцы, сухожилия. А по плечам рассыпались волосы, и правое ухо безнадежно и сиротливо топорщится. Я осторожно подвинулась поближе к Никите и тихонько подула ему в шею. Он даже не пошевелился. Я дунула сильнее. Он только зябко повел плечом и натянул на себя одеяло. Соня равнодушная, обозвала его про себя я и, стараясь не шуметь, стала медленно сползать с кровати.
Нежной и невесомой нимфой выпорхнула я из спальни и на тонких цыпочках двинулась по направлению к ванной.
Только там я расслабилась и облегченно сбросила халат. Зеркало смотрело на меня моими собственными глазами. Верхние веки слегка отяжелели, а под нижними лежали глубокие голубые тени. Губы бледные и непривычно припухшие. Я провела по ним языком и почувствовала их сухость. Сразу захотелось пить. Я включила холодную воду, наклонилась и стала жадно пить прямо из-под крана. Вода лилась такая ледяная, что сводило зубы. Но мне было жарко. Я стояла на полу босиком и ничего не чувствовала.
