— Тоже мне трагедия! — ухмыльнулась Юлька. — Возьми и купи себе розы! Сама! Как взрослая самостоятельная женщина.
— Когда сама — это неинтересно. Даже, я бы сказала, противно. Как самоудовлетворение. И грустно, и стыдно.
— Боже мой! — всплеснула руками Юлька. — Какие мы тонкие! Ты понимаешь, что ты говоришь? Это всего лишь цветы! Дети жизни!
— Ты все перепутала, — возразила я, — это дети — цветы жизни, а не наоборот.
— Ну и пусть эти дети растут на чужом подоконнике, а мы — свободные женщины, будем наслаждаться настоящими цветами, — подвела черту Юлька. — Хочешь, я сама тебе розы буду дарить?
— А я — тебе, да?
— А ты мне.
— Сделаем друг другу приятно?
— А почему бы и нет? — пожала плечами Юлька. — Неприятное нам другие сделают.
— Да уж, — вздохнула я, — с «неприятным» у этих других как раз все в порядке.
— Если ты снова о Бородине, то на этот раз не я первая начала, — взяла реванш Юлька, — плюнь и разотри, а растерев, забудь.
— Да я бы, может, и забыла, если бы ты каждый день не напоминала.
— Как тебе не стыдно, Маня! — обиделась Юлька. — Ну как у тебя только язык повернулся! Я ж как лучше хотела. Беду нельзя держать в себе, ее надо разговаривать.
— То есть расковыривать?
— Ну если ты так это понимаешь, то я уже и не знаю, что с тобой и делать.
— А ничего не делай! — разозлилась я. — Просто заткнись в тряпочку и не сыпь мне больше соль на рану.
— Как хороши, как свежи были розы! — вновь процитировала классика Юлька. — С чего начали, тем и закончим.
— Вот и славно, — успокоилась я, — а то — «давай сделаем друг другу приятное», а на деле причиняем друг другу боль.
— А ты знаешь, кого люди на самом деле больше всего мучают? — спросила Юлька.
— Не знаю, — не стала напрягаться я. — Котов и кошек, наверное?
— Дура! Причем здесь животные? — Юлька достала из сумки пачку сигарет и протянула мне: — Будешь?
— Ты не договорила, — отмахнулась я.
Юлька взяла паузу и, как великая актриса, держала ее из последних сил. Я сдалась первой:
— Ну?
— А все просто, — сказала Юлька и стала выпускать к потолку ровные никотиновые кольца.
На этот раз паузу взяла я. Юльке надоело выпендриваться, и она уже без всякого пафоса спокойно докончила свою мысль:
— Больше всего люди мучают тех, кого больше всех любят.
— Ты хочешь сказать, что если ты делаешь мне больно, значит, ты меня любишь?
— Естественно.
— Ты хочешь сказать, что и Бородин меня любит?
— А это как раз тот случай, то редкое исключение из правила, которое это правило только подтверждает.
