— Если успеют умереть от другой болезни.
— Жизнеутверждающе, — сказал Никита и нажал на газ, пытаясь обогнать справа громадный грузовик, который уже минут десять маячил перед нами, занимая крайний левый ряд.
— Осторожнее, — закричала я, вдавливаясь в сиденье.
— А про дорожно-транспортное происшествие твоя бабушка ничего не говорила?
— Идиот.
Грузовик остался позади, а Никита неожиданно резко сбавил газ и затормозил на обочине. Я сидела молча и смотрела на дорогу через лобовое стекло. Мимо нас промчался радостный грузовик.
Никита обнял меня за плечи и притянул к себе.
— Машка, а давай ты меня бросишь, а? — вдруг предложил он, не глядя на меня.
— Запросто, — кивнула я и внезапно заплакала.
— Ну, ты что? — испугался Никита и стал рукой вытирать мне слезы. — Что ты, рева коровина?
Придерживая меня одной рукой, другой он полез в карман джинсов и, достав оттуда мятый, не первой свежести платок, принялся размазывать по моему лицу следы былой косметики.
Слезы бежали из моих глаз прозрачными весенними ручейками и не собирались останавливаться. От этого становилось еще обиднее, и я продолжала рыдать с новой силой.
— Ну что мне с тобой делать! — расстроился Никита. — Как маленькая, в самом деле.
— Я больше не бу-у-у-ду, — всхлипывала я, отворачиваясь.
— Машка, прекрати, — уже строго прикрикнул Никита, — а то мы прямо здесь потонем без суда и следствия.
Эта глупая фраза неожиданно остановила мою истерику. Я вытерла слезы и, все еще хлюпая носом, полезла в сумку за пудреницей. Приведя себя в относительный порядок, я с вызовом посмотрела на Никиту:
— Ну, и как я тебе такая нравлюсь?
Никита чуть отодвинулся и внимательно взглянул на меня.
— Наша Маня горько плачет, отобрали Манин мячик.
— Ну, положим, еще не отобрали, — серьезно сказала я, — но все к тому идет.
— Как ребенок, честное слово, — улыбнулся Никита, — совсем шуток не понимаешь.
— Нет, это ты меня не понял, — возразила я. — Я плакала не из-за твоего заманчивого предложения, а просто так, от полноты чувств. Посмотри, как красиво! Солнце, воздух и вода — классическое сочетание. А уйдешь ты или останешься, не все ли равно? Бог дал, Бог взял.
— Ты это серьезно?
— Абсолютно.
— Вот и хорошо, — отозвался Никита, заводя машину.
— Вот и хорошо.
Мы снова ехали молча. Никита достал из нагрудного кармана сигарету и передал ее мне. Я, не прерывая молчания, прикурила ее и отдала назад Никите. Он курил из моих рук, глубоко и жадно затягиваясь. После моей короткой истерики напряжение сегодняшнего утра неожиданно сошло на нет, и мне стало легко и спокойно.
