Ник привлек внимание на себя, выступив вперед, словно в танце. Она замерла, глядя ему в лицо, потом опустила глаза и увидела, что он держит меч двумя руками — за рукоять и лезвие, целя ей в живот. Ник встретил ее взгляд и усмехнулся.
— Теперь еще лучше.
С магией имели дело самые разные люди. На одном краю этого спектра находились колдуны, на другом — Ярмарка Гоблинов.
Попадались такие — и довольно много, — кто хотел большей силы, чем может дать Ярмарка, а стать колдуном и приносить жертвы демонам у них не хватало духу; некроманты, посланники, «крысоловы», ловцы душ и тому подобный сброд. На Ярмарке им не доверяли и меньше всего — посланникам.
Каждый посланник носил знак кинжала в круге — символ принадлежности к колдунам. Это подразумевало, что посланник привязан к некоему колдовскому кругу, и любой выпад в его адрес приравнивается к нападению на круг. Кинжал давал более или менее четкое представление о том, что ожидает обидчика.
Посланники тесно общались с колдунами: передавали сведения внутри круга и между кругами, связывали их с окружающим миром, а взамен получали часть демонской магии. Магии, купленной кровью. Ник считал их теми же колдунами, только трусоватее.
За спиной посланницы маячили Мэй и Джеми, напуганные оружием и внезапным появлением незнакомки. У машины стояла Ма. Ее лицо ничего не выражало. Посланница встревожено улыбнулась: как мать, которая беспокоится за ребенка. Она даже больше походила на мать, чем Ма. Может, нанять на следующее родительское собрание?
— Ты очень вырос.
— Верно, я уже почти мужчина, — отозвался Ник. — А ты — стильная, элегантная и немножко злая светская дама. Как думаешь, у нас получится?
Улыбка превратилась в оскал, в котором не осталось ничего материнского.
— Вряд ли.
Ник перехватил меч так, что острие замерло под самыми ее ребрами.
— Жаль.
Тут вклинился Алан. Его лицо было сурово, пистолет смотрел в спину посланнице.
— Что тебе велели передать?
— Ах, передать, — отозвалась та.
Она понемногу развернулась, и теперь меч нацелился ей в спину, а Аланов ствол — в живот. Ник переглянулся с братом поверх ее плеча и навострил уши.
— Черный Артур говорит, время пришло, — спокойно произнесла посланница. — Он хочет его вернуть.
В тишине раздалось резкое «щелк» — Алан снял пистолет с предохранителя. Ник видел только затылок посланницы, но ему показалось, что она улыбается.
— Можешь отдать сейчас — мне, либо придет Черный Артур и заберет сам.
У Ника в жизни мало что задерживалось настолько, чтобы запомниться: где-то статуя, где-то дом… По большому счету, неизменной частью пейзажа для него было только лицо Алана. Таким он его никогда не видел.
