— Благодарю за комплимент, однако не смогу выполнить твое желание.
— Ты не хочешь заниматься со мной любовью? — Она была ошеломлена.
О, Дезирэ, желанная! — подумал он. Что бы она сказала, если б он признался ей в том, кто он и чем занимается? Это бы ее наверняка отрезвило.
Какой бы красивой и соблазнительной ни была Дезирэ Фонтэн, она француженка. А он должен быть верен Испании и тем, кто от него зависит. Он не имеет права забывать об этом.
— Я еще никогда так не желал женщину, — хриплым голосом признался он. — Я даже не подозревал, что желание может быть таким сильным. На нас словно обрушились небеса. Но я ничего не могу тебе предложить.
— А я ни о чем и не прошу.
Сердце Дезирэ упало. Он отвергает ее любовь!
— Все равно. Я не могу принять от тебя такой подарок.
Рафаэль устало провел рукой по волосам. Честь превыше всего. Пока ей не станет известна правда о нем, он не может и не станет заниматься с ней любовью.
— Поверь мне, я бы хотел, чтобы все было иначе. Но, как честный человек, я не могу запятнать твою репутацию.
— Ты только и можешь думать что о чести? — Горькое разочарование овладело Дезирэ.
— Благодари Господа, что я о ней не забываю! — Отвернувшись, он схватил свою рубашку.
Такого унижения она еще никогда не испытывала. Она вскочила и стала оправлять платье, хотя пальцы ее не слушались.
— Позволь я помогу. — Он подошел к ней, уже полностью одетый.
Она стояла не двигаясь, пока он застегивал пуговицы. Ей очень хотелось обнять его, но она понимала, что, даже если она втопчет в грязь свою гордость, это не поможет. Он слишком упрям, чтобы изменить свое решение, а она не вынесет, если он снова ее отвергнет.
— Спасибо.
— Не стоит, — сказал он с еле заметной иронией и отвернулся.
Они молча собрали остатки еды. Неожиданно тишину прорезал звук ружейного выстрела.
— Что за черт… — Дезирэ схватила за уздцы свою лошадку.
— Охотники.
— Но стреляли где-то совсем рядом.
— Значит, надо отсюда уезжать. Мы и так слишком задержались, — сказал Рафаэль и помог ей сесть в седло.
Когда они немного отъехали, Дезирэ вдруг осенила другая мысль, и, забыв о своем решении игнорировать Рафаэля, она спросила:
— Этот выстрел… это не могут быть партизаны?
— Нет, они никогда не подходят так близко к городу.
— Слава богу. Значит, мне не грозит никакая опасность. — Она подчеркнула слово «никакая», саркастически улыбнувшись.
Рафаэль понял намек и сердито нахмурился.
— Если вы желаете, чтобы я извинился за то, что произошло, извольте: — Прошу извинить меня и предлагаю больше к этому не возвращаться.
