У изголовья ванны на тумбочке стояла двухконфорочная электрическая плитка. В отсутствие прислуги госпожа де Карнейян могла принимать ванну, одновременно следя за готовящимся завтраком. От нищего, но исполненного гордыни детства она сохранила глубокое бесстыдство, ставящее ни во что присутствие слуг. «Взбей мне воду, Пейр!» – кричала она огороднику в Карнейяне, когда ей было тринадцать, пятнадцать, шестнадцать… Тот шлёпал граблями по поверхности питаемого родниками рыбного пруда – Жюли боялась длинных невидимых тварей. Потом она командовала: «Отвернись!» – скидывала платье, сорочку, бросалась в воду, тёплую у Поверхности и ледяную в глубине, плескалась, вылезала, так же безразличная к возмутителю воды, как к собственной красоте…
– А, добрый день, госпожа дю Сабрие, – с шутливой церемонностью приветствовала она служанку, стаскивая пижаму.
Прежде чем залезть в ванну, она сделала несколько танцевальных па, с силой вдохнула и выдохнула. Госпожа Сабрие, не одобрявшая обнажённых красоток, отвернулась.
– Вы завтракаете дома, сударыня? Чего бы вы хотели на завтрак?
– Я бы хотела… я бы хотела чего-нибудь поэлегантней… Чёрное с белым очень элегантно – например, белый сыр и рыба в чёрном масле!
Она рассмеялась под шапкой пены, потому что намыливалась с головой, как мужчина. Госпожа Сабрие глубоко вздохнула.
– Несправедливо это… Нет у Бога справедливости, – сказала она. – Вы же пили вчера? Пили, я видела стаканы. И резвитесь, как рыбка. А я сроду ничего не пила, а вот всю разломило. И ведь вам сорок четыре. Это несправедливо.
– Я нелюбопытна, – сказала Жюли, – но хотелось бы знать, какой негодяй сообщил вам мой возраст.
Госпожа Сабрие наконец-то улыбнулась.
– А, то-то!.. У меня есть источники… Шофёр, который как-то привозил вам письмо. Шофёр с левого берега.
– Ах, вот что за народ на левом берегу? Пора с ними покончить. Где мой халат?
– Не натопчите мне, пожалуйста, мокрыми ногами. Он сказал, что узнал это от вашего первого мужа.
«Шофёр Эрбера», – подумала Жюли. В дверях она обернулась, следуя привычке обыгрывать каждый свой выход.
– От второго, госпожа Сабрие. От моего второго мужа. И у меня ещё всё впереди!
– Это несправедливо, – вздохнула госпожа Сабрие. – Вот ваши газеты.
«Эрбер… Умер? Не умер? Если умер, он на первой странице». Зажав газеты в мокрой руке, она отошла и села на кровать. «На первой странице его нет. Значит, он просто болен – на второй странице. Ага, что я говорила? «Мы рады сообщить, что внезапное недомогание графа д'Эспивана, депутата правых, по-видимому, не представляет опасности…»
