Впрочем, и на Джеймса никто даже не взглянул. Он ничем не отличался от других слуг, облаченных в ливреи и парики, которые то и дело вносили в ложи то еду, то вино, то чью-нибудь шаль. Играть роль слуги оказалось совершенно не сложно. Те, кому они прислуживали, совсем не замечали их. Он мог бы перерезать горло кронпринцу Джилении на глазах у десятков свидетелей, и позднее ни один из них не смог бы узнать в нем убийцу. Ни один не вспомнил бы, какая на нем была ливрея, какой парик.
Джеймс был уверен в этом: уже пару раз в подобных условиях ему доводилось именно таким образом избавлять человечество от редкостной мрази.
Лоренцо тут, конечно, ни к чему. Правда, учитывая репутацию леди, можно было ожидать, что мужчина – или несколько мужчин – будет мешать ему, однако Джеймс предпочитал, чтобы «препятствие» было молодым и не слишком умным. Французский граф Маньи, имевший преимущество в виде возраста и опыта (что включало в себя способность не терять голову, причем в годы Террора – в буквальном смысле), мог представлять собой более серьезного противника.
Внимание Джеймса переключилось со златовласого мальчика на сидевшую возле него Франческу. Они занимали места в передней части ложи, причем Лоренцо был удостоен чести сидеть справа от нее. Он повернулся боком, чтобы с обожанием взирать на свою богиню. Она смотрела на сцену и делала вид, что не замечает его восхищения.
Со своего места Джеймс мог видеть ее только сзади, точнее, ее точеную шею и плечи. Цвет ее волос, уложенных в художественном беспорядке, был насыщенно-каштановым. Когда на них падал свет, на отдельных прядях вспыхивали красноватые отблески. Несколько кудряшек выбились из прически, что придавало ее облику легкую небрежность. Однако вид у нее был не такой, будто она только что встала с постели, – скорее, казалось, что она лишь недавно высвободилась из объятий любовника.
Потрясающая женщина!
И такая манящая! Даже Джеймс, искушенный в любовных делах, ощутил волнующее тепло внизу живота; его взгляд оказался прикованным к ней, а в голове начался хаос.
Да уж, должно быть, мужчины действительно сходят по ней с ума, подумал Джеймс, прикидывая, сколько она может стоить.
Его взор опустился ниже.
Ее длинную стройную шею украшало ожерелье из сапфиров и бриллиантов. Капельки таких же камней свешивались из ее изящных ушей, походивших на маленькие морские раковины. Пока Лоренцо шептал что-то ей на ухо, она позволила шали соскользнуть с плеч.
