На губах Лайлы появилась легкая улыбка.
— Думаю, я справлюсь.
— Хорошо, — сказал Доминик, внезапно почувствовав желание уйти. В тот миг, когда она улыбнулась, он испытал внутри какой то странный незнакомый спазм. Ему дали работу, и чем больше он будет заниматься ею, тем быстрее они смогут покинуть остров. Это было в интересах их обоих. — Я скоро, — добавил он и исчез в темноте.
Лайла проснулась в объятиях Доминика. Сначала ей казалось, что это сон, но тепло его дыхания у нее на виске и ритмичный стук сердца рядом с ее спиной уверили девушку в обратном.
Она не знала, сколько времени пролежала неподвижно, боясь разбудить его, прежде чем поддалась искушению и придвинулась ближе. Его щека покоилась на ее плече, его рука обнимала ее за талию, их ноги переплелись.
Лайле с трудом верилось, что вчера в это время она была совсем одна. За решеткой. На грани отчаяния.
За прошедшие недели Лайла поняла, что большая часть ее жизни прошла в страхе. Она боялась разочаровать бабушку, опозорить доброе имя своей семьи, оказаться похожей на мать, которую она никогда не знала.
Как утверждала бабушка, в смерти отца Лайлы была виновна ее красивая и безрассудная мать. Мелани Морган Кантрелл, словно сирена, соблазнила сына Эбигейл Джеймса, и он позабыл о своих обязанностях. Если бы он серьезно занимался делами, то ни за что не принял бы приглашение на легкомысленную вечеринку в Монтане, не попал бы в авиакатастрофу, которая унесла жизнь всех пассажиров, включая его молодую жену.
Судя по всему, бабушка считала, что Мелани получила по заслугам, хотя пожилая женщина никогда не говорила об этом. Впрочем, Эбигейл была более откровенна, когда заявляла, что не позволит своей единственной внучке пойти по стопам ее ветреной матери. Эбигейл воспитала в ней качества, которых не было у Мелани: сдержанность, предусмотрительность, послушание, ответственность.
Но что это принесло Лайле? За прошедшие недели ответ на этот вопрос стал очевиден.
Ей почти тридцать, но она одинока. Вся ее жизнь состоит из упущенных возможностей. У нее даже нет радостных воспоминаний, которые могли бы поддержать ее.
Но все еще можно изменить. Она может измениться.
Эта возможность, которая еще вчера была беспочвенным мечтанием, сегодня оказалась мучительно близкой.
Лайла хотела Доминика. Она могла попытаться обмануть себя, что непреодолимое влечение, которое они испытывали друг к другу, было естественной реакцией на стрессовую ситуацию. Если бы они встретились на улице, то просто обменялись бы вежливыми приветствиями и каждый пошел бы в свою сторону.
