Из императорских покоев великого князя унесли почти без чувств.
В результате Разумовский был отправлен в Италию с дипломатической миссией и вскоре сделался одним из выдающихся русских дипломатов. На шалунишку Андре императрица, любительница красавцев, долго сердиться совершенно не могла, и любимая подруга ее в этом всячески поддерживала.
Между тем смерть любимой жены, а еще пуще — предательство ее и наилучшего друга произвели разительную перемену в натуре Павла Петровича. Из легкомысленного, словоохотливого, непоседливого человека он сделался сумрачным и недоверчивым, крайне подозрительным, что доходило у него порою до мании. Екатерина всерьез обеспокоилась, однако Прасковья только плечами пожала:
— Я ж говорила тебе, Като: клин клином вышибают! Жени его сызнова!
— Так скоро? — усомнилась Екатерина. — Он не захочет! Горе его слишком глубоко.
Прасковья посмотрела на нее снисходительно и снова пожала плечами:
— Павлушкино-то? Да он и горевать-то не способен толком.
И Прасковья в очередной раз оказалась права! Павел не то что не был способен горевать — он не умел ни на чем толком сосредоточиться. И это спасло ему рассудок. Когда — спустя несколько дней после кончины Натальи — Екатерина осторожно заговорила о необходимости поиска новой невесты и упомянула принцессу Софью-Доротею Вюртембергскую, Павел отнюдь не разгневался и не возмутился такой спешкой. Он обратил к императрице оживившийся взор и с большим интересом спросил:
— Брюнетка? Блондинка? Маленькая? Высокая?..
И немедленно началось сватовство, которое очень скоро кончилось браком. В России появилась новая великая княгиня — Мария Федоровна.
Но это, как принято выражаться, уже совсем другая история…
Вернемся, впрочем, к Григорию Потемкину — вернее, любви к нему Екатерины.
Светлейший был умен и уже через два года общения с этой незаурядной женщиной и незаурядной любовницей понял, что может быть ей только другом, советчиком и помощником во всех ее великих начинаниях. Если останется любовником, то скоро умрет. Для того чтобы быть той, кем она была — Великой Екатериной, — императрица нуждалась не только в умных мыслях, но и постоянной подпитке нежностью, пылкостью, страстью: она должна была постоянно ощущать себя любимой и желанной. Чтобы быть великой женщиной, она должна была всегда оставаться именно женщиной. И в глубине души Григорий Александрович смирился с тем, что ему придется делить любовь императрицы с другими мужчинами: куда более молодыми и красивыми, чем он…
