Как мы уже говорили, Давид был одним из лучших краснобаев Древнего мира, так что не удивительно, что Саул устыдился и расплакался, пообещав больше так не поступать, но на всякий случай и с Давида взял клятву не делать ему пакостей. Итак, Саул отправился восвояси, а Давид промышлял для пропитания мелким рэкетом. Да-да, из песни, как говорится, слова не выкинешь…
*
Еврейского характера загадочность
не гений совместила со злодейством,
а жертвенно-кристальную порядочность
с таким же неуемным прохиндейством.
Впрочем, идиллия эта длилась недолго, и Саул опять стал гоняться за Давидом — и опять история повторилась. На этот раз проворный Давид стащил у спящего царя копье и «сосуд с водой». (Уже в древности было известно, что здесь надо всюду таскать с собой бутылочку с водой и пить, даже если не хочется.) И опять Давид обратился к царю, и снова (честно говоря, в хорошей литературе такой повтор недопустим, что доказывает подлинность Библии) царь устыдился и обещал, что больше не будет.
Оставив царя метаться между угрызениями совести и манией преследования, Давид — жить-то надо — поступил на службу к филистимлянам. Хорошего тут мало, только в жизни всякое бывает, в том числе — и некрасивые поступки. Так прошло полтора года. И филистимляне решили, что расправиться с Саулом, которого покинул Давид, будет для них пара пустяков. Положение Давида в этой ситуации было весьма двусмысленным. Но тут ему повезло. Хотя царь Гата, у которого Давид был вассалом, полностью ему доверял, остальные филистимлянские князья воспротивились участию Давида в этой кампании. Таким образом, Давид был избавлен от возникшей было нравственной проблемы.
Перед битвой царь Саул обратился к Андорской волшебнице с просьбой вызвать для совета тень пророка Самуила. Тень явилась и с удовольствием свела старые счеты, злорадно сообщив царю, что не только победы ему не видать как своих ушей, но и сам он погибнет, и сыновья его, и войско его. И вот тут мы в последний раз с уважением и глубокой симпатией обратим взор на первого еврейского царя. Да, он явно страдал и маниакально-депрессивным психозом, и всем тем, чем обычно страдают цари, тираны и более мелкие сошки, чьей мечтой и целью жизни является власть. Но он-то, простой пастух, этой власти не искал! Ему ее навязали! И не вина его, а лишь беда его, что пагубные хворости властителей Саула не миновали.
*
У смерти очень длинная рука,
и часто нас костлявая паскуда
предательски разит издалека,
