— Впрягайся, Гарри.
Гангстеры уперлись ногами в дно ложбинки, словно матросы, перетягивающие канат.
Веревка натянулась, как струна.
— Еще взяли!
Веревка лопнула, и гангстеры вылетели из ложбинки, как горох из задницы повара. Перевернувшись через голову, Хью растянулся на траве.
— Где ты, Гарри? — испуганно позвал он.
Холодное молчание могил было ему ответом. Гарри исчез.
«Инопланетянин! Кто же еще! Сожрал Проныру, и будь здоров!» — замер Хью. Его ушибленная челюсть отвисла.
— Ответь, несчастный, — жалобно позвал он.
— Абу… ы… ы… — донеслось то ли из преисподней, то ли из брюха инопланетянина, невнятное бормотание Проныры.
Хью обомлел — из свежевырытой ямы торчали чьи-то башмаки. Потянув за них, Мечтатель вытащил из могилы едва живого от пережитого Проныру Гарри. К сожалению, ни один сотрудник мистера Гиннесса не присутствовал при сем, и первое в истории человечества воскрешение негодяя осталось безызвестным историческим фактом.
— Где напильник, идиот?
Схватив инструмент, Хью кинулся на ящик, как матадор на быка. Гарри зажмурил глаза. Лязгнув, отлетела крышка снарядного ящика.
— Картофель!.. — изумленно ахнул Хью.
И тотчас мощный «взрыв» поднял его в воздух и принялся бить обо что-то брыкающееся и визжащее. Хью раскрыл глаза, — рассвирепевший Джек Горилла, словно два ковбойских сапога, из которых выколачивают пыль, что было мочи колотил гангстеров друг об друга!
— Маста Джек, мы всего лишь хотели полакомиться картофелем, — истошно закричал Хью.
* * *
Ромул вставил ключ в замок и попытался открыть дверь. Но она не поддавалась.
— Что за черт, неужели не тот ключ?
Кравински недоуменно дернул ручку верандной двери и она неожиданно отворилась. Только тогда бывший полицейский обнаружил следы взлома.
В доме, определенно, побывали воры. Выхватив револьвер, Ромул осторожно прошел на веранду.
«Никакого погрома, ничего — ящики закрыты и вещи на своих местах».
Кравински повернулся к электрической плите прямо на конфорке лежал тюк, упакованный в целлофан и туго обвязанный шпагатом. Сверху лежало письмо в бледно-розовом конверте. Ромул прочитал его:
«Мистер Кравински, приношу извинение за моих людей. Бруно».
Ромул разорвал упаковку тюка — он был набит твердыми, как плитки шоколада, пачками стодолларовых купюр.
— Неплохо, неплохо, эта рыбина весит уже десять миллионов долларов, — усмехнулся Кравински. — Два нефтяных фонтана для одного огорода — совсем неплохо. Теперь нельзя терять ни минуты.
Кравински перетащил тюк в «Сааб», обвел суровым взором окрестности, как это делает пехотинец, перед тем, как выпрыгнуть из окопа.
