Просто Серегин метод «высиживания» больше не годился. Дальше нужна была соображалка. А с ней как раз у Утюга всегда были большие проблемы. На втором курсе намечалась квантовая физика, и такие разделы математики, что задницей не высидишь. Я всерьез опасался, что следующая сессия будет для него последней. И загремит мой дружок в армию, кирзачами стучать. Только напрасные это были опасения. Произошло то, чего я и представить себе не мог.
Второй курс, колхоз. Однажды сидим с ним в избе, вернувшись с поля, бабка ужин собирает, а он мне тихо так говорит: «Ты не представляешь, как мне на занятия хочется». Это Утюгу-то! На занятия! Сказал бы, надоело в грязи копаться, — понятно. А то — на занятия. Я только плечами пожал. Усталый был очень.
Так вот, Серега-Утюг, если хотите знать, исчез в начале второго курса. Двадцать седьмого сентября. А вместо него появился знаменитый физик Сергей Федорович Понкратов. Видели, как из куколки бабочка вылупляется?
Серегу как подменили. Навалился он на физику, на математику. Только не корпел, сопя в две дырки, как раньше, а учил с высоким КПД и, что больше всего удивляло, с удовольствием. Соображалка у него обнаружилась — позавидовать. Раньше на семинарах по физике в дальний угол забивался, а теперь чаще всех руку тянул. Студентов это не удивило. Преподаватели за свою жизнь тоже всякого навидались. Люди знакомы всего год, мало ли кто есть кто… но я — другое дело, я-то его с пеленок…
Спрашивал у него, и не раз: как так, что за чудеса такие? Он отшучивался: говорит, случайно в церковь зашел, Господа попросил с физикой помочь, а тот и услышал!.. Давай, говорит, я тебе лучше про мю-мезоны объясню. Ты, говорит, мне кажется, ни хрена в них не понял.
Так мы ролями поменялись. Теперь он мне помогал врубаться.
Сессию он сдал со свистом, одна тройка, кажется, у него была: по диамату, что ли. Или по истмату. В общем, по какой-то болтологии. А дальше пошло-поехало. Серега в отличники вышел, в СНО[6] записался, на Доску почета попал, Комсомольцы пытались его секретарем факультета сделать, но он как-то вывернулся.
А на четвертом курсе он женился. Вернее, женили его. Очередная девушка, Тамара, залетела от него, приехали ее отец, два братца-крепыша… Они с юга были, из Краснодара. Кровь горячая. Или, говорят, женись, или мы тебе устроим. По комсомольской линии. Моральный облик советского студента-отличника. Папа у нее был какой-то шишкой, не сильно большой, но все же. Вылетишь, говорит, из института, как пробка, с формулировочкой. Даже после армии не восстановят.
