— Люблю его детективы, — сказала она, — и не люблю фантастику. Не могу объяснить, не спрашивай.
Дорожная сумка, куда Мария сложила вещи, оказалась довольно тяжелой, и Хьюго запыхался, пока тащил ее до машины.
— Вряд ли мы будем в Вашингтоне больше двух дней, — заметил он, садясь за руль. Мария опустилась на сиденье рядом.
— Если бы я думала иначе, то взяла бы чемодан, — усмехнулась Мария.
Через несколько минут они вошли в квартиру Хьюго, где закатное солнце, скрытое крышами домов, освещало потолок комнаты почти невидимым, но теплым светом.
Хьюго достал книгу из рюкзака и положил на стол рядом с ноутбуком. Папки с копиями взял из рук Марии и спрятал в ящик под телевизором.
Мария отправилась на кухню соорудить что-нибудь на ужин, а Хьюго сел к компьютеру. Письмо из Вашингтона — Норман Говард из исследовательского отдела ФБР сообщал, что готов встретиться с мистером Мюллером по просьбе их общего знакомого Ходжсона из Библиотеки Конгресса. Завтра в полдень в Шестом корпусе на Линкольн авеню.
— Садись ужинать, — позвала Мария. — Ты не представляешь, как я проголодалась.
— Да, — пробормотал Хьюго. — Сейчас.
Он держал книгу в руках, и что-то происходило с ним. Он не понимал, что видит, но видел — на светлой поверхности книги, как на маленьком экране, — и знал, что это не так, мозг лишь проецировал на светлый предмет то, что представлялось ему картинкой среди сменявших друг друга калейдоскопических и бессмысленных изображений.
— Хью, — откуда-то издалека позвала Мария. — Что с тобой?
Ничего. С ним все было в порядке. Просто руки затекли, пока он держал книгу, мышцы отяжелели…
Он уронил книгу на стол и удивился, с каким громким стуком — будто свинцовый брусок — она упала.
— Что с тобой, Хью? — повторила Мария. — Может, тебе лучше полежать?
Конечно, полежать, почему он сам об этом не подумал?
Хьюго лежал на диване, глядя в потолок, на котором возникали и исчезали те же смутные картины, смазанные, совсем непонятные, но он все равно узнавал происходившее. Но и слова, которые он мог сказать по этому поводу, тоже смазывались, становились приблизительными, знание оставалось, а способность объяснить рассеивалась в пространстве. Хьюго дышал знанием, чувствовал, как молекулы знания проникали в легкие и шуршали там маленькими острыми камешками. Стало немного больно дышать… чуть-чуть… Хьюго задержал дыхание, и молекулы знания впитались в ткани тела, усвоились ими, он открыл глаза и удивился, обнаружив, что лежит на кровати в спальне, рубашка расстегнута, Мария сидит рядом и смотрит на него испуганным, но все-таки понимающим взглядом.
