— Не рви ты себя на части, Финн, — пророкотал он. — Я понимаю, тяжело. Но ведь весь наш мир тяжел и мерзок. Он стал таким с тех пор, как появились Рабовладельцы. И этого не изменить.
Финн медленно повернулся к Медведю, глаза его сузились. Костер бросал тени на его лицо, казавшееся высеченным из гранита.
— Кое-что я изменю, — сказал резким и мрачным голосом. — Если не убьют. Я выручу Джошуа и Джену, где бы они ни были.
Медведь помрачнел и держал себя за бороду.
— Я почти уверен, убьют тебя, мальчик. Если ты вообще найдешь их, мальчик. Но черт меня возьми, если я не хочу присоединиться к тебе, если ты возьмешь меня с собой.
Финн с удивлением взглянул на него.
— Почему?
Медведь пожал плечами:
— Потому что мне ничего не остается делать. Потому, что мне любопытно посмотреть, как ты управишься. Потому, что тебе, возможно, понадобится кто-нибудь, кто умеет убивать Рабовладельцев, — в его бороде снова промелькнула кривая усмешка. — Потому, что я несколько раз чуть не подыхал от голода, а ты здорово готовишь.
Выражение лица Финна не изменилось, пока он разговаривал. Наконец, он кивнул.
— Почему бы и нет? Если мне не придется из-за тебя идти медленно.
— Я могу идти быстро, если постараюсь, — уверил его Медведь.
— Тогда отправимся с рассветом. А пока будем идти, — добавил Финн запоздалое соображение, — ты расскажешь мне еще немного о Рабовладельцах — и как с ними бороться.
На следующий день, к концу дневного перехода. Финну не на что было жаловаться. Медведь казался неутомимым. Большую часть дня маршрут, который выбирал Финн, вел их по широкой полосе низины, влажной и болотистой, покрытой обильным переплетенным подлеском. Как и всегда. Финн находил проходы и бреши там, где их, казалось, не существовало совсем, пока он в них не проскальзывал. Поэтому Медведю казалось, что ветви расступаются перед человеком. У него самого таких способностей не было, но он компенсировал свой недостаток огромной силой и выносливостью, напролом пробираясь сквозь заросли, и в крайних случаях прибегая к помощи острого, как бритва, мачете, которым прорубал проходы для своего громадного туловища.
Днем они разговаривали мало, — Финн, как обычно, далеко отклонялся в обе стороны от выбранного направления, все еще надеясь отыскать какие-нибудь следы вихревых саней. А Медведь, со своей стороны, строго держался прямой линии, которую ему указал Финн. А когда сумерки начали робко ощупывать землю, они уже прошли существенное расстояние.
