— Да, понимаю. Но ты же знаешь, я не люблю думать о грустном.
— Тебе надо постоянно помнить об опасности. Нет ничего труднее агентурной работы. — Тони с самым серьезным видом подался вперед. — Ты будешь постоянно настороже. Ты не сможешь позволить себе поскучать о той, кем ты на самом деле являешься. Тебе придется жить чужой жизнью, и ты будешь страшно одинока. К тому же ты едешь в чужую страну, отчего одиночество будет ощущаться еще сильнее.
Его слова словно стали между ними стеной, тем более что в них угадывался еще один, скрытый смысл. Неожиданно для себя Кэрол поняла, что Тони подразумевает себя и свою жизнь.
— Ты говоришь так, словно сам прошел через это, — тихо произнесла она.
— Мне слишком долго пришлось рядиться в чужие одежки, — проговорил он с наигранной веселостью. — Я и размеренная академическая жизнь — вещи несовместимые. — Кэрол выглядела разочарованной. И правильно, подумал Тони. Она не заслужила такой чепухи. — Такие же несовместимые, как я и Франсис. Однако я приехал обсуждать не меня. Мы сможем поддерживать связь?
— Надеюсь. Морган сказал, что они откроют для меня безопасный электронный ящик.
Тони допил кофе и налил себе еще:
— Отлично. Не то чтобы я рассчитывал оказывать существенную помощь, но неплохо бы знать, что у тебя все в порядке. Да и тебе не помешает место, где ты сможешь хотя бы несколько минут в день чувствовать себя Кэрол Джордан. С другой стороны, от этого будет еще тяжелее играть роль. Поступай так, как сама найдешь нужным. Посмотри, как все сложится на новом месте.
Кэрол поставила кружку на стол и встала. Она подошла к окну, выглянула наружу. Тони видел ее профиль, ее черты, которые постоянно держал в памяти. Несколько морщинок у глаз стали глубже. Однако других изменений он не заметил. Видя, как крепко, упрямо она сжала губы, он обратил внимание на беспокойство у нее в глазах.
— Тони, я боюсь. Я стараюсь не бояться, потому что это плохо для дела. Но я очень, очень боюсь.
— Как раз страх бывает очень полезен, — сказал Тони. — У тебя будет много адреналина, пока все не закончится. Из-за страха у тебя будет вырабатываться много адреналина. И ты будешь постоянно настороже. Что бы ты теперь ни думала, тебе придется симпатизировать Радецкому. Ты будешь вести себя так, будто ты ему симпатизируешь, однако если это продлится какое-то время, ты и в самом деле начнешь ему симпатизировать. Это вариант стокгольмского синдрома. Помнишь? Когда заложники объединяются с теми, кто их захватил. Нравится тебе это или нет, но ты сблизишься с ним, возможно, он тебе понравится. Страх — отличное противоядие в таком случае.
