Таким образом, империалистическая политика в передней Азии, как и в Марокко, создала конфликт Германии с Англией и Францией. Каким же образом сложились взаимоотношения Германии с Россией? Что лежит в основе этого столкновения? При погромном настроении, неизбежно возраставшем в немецком обществе за ближайшие недели войны, верили всему. Верили, что бельгийские женщины протыкают глаза раненым немцам, что казаки едят стеариновые свечи и разрывают за ноги на куски младенцев, верили также, что целью русской войны является аннексия немецкой империи, уничтожение немецкой культуры и установление абсолютизма от Варты до Рейна и от Киля до Мюнхена.
Соц. — демократический "Хемницер-Фольксштимме" писал 2 августа:
"В этот момент мы все чувствуем обязанность прежде всего бороться против русского кнута. Немецкие женщины и дети не должны стать жертвами русского зверства, немецкая страна не должна быть жертвой казаков. Ведь, если победит Антанта, в Германии будут хозяйничать не английский гувернер и не французский республиканец, но русский царь. Поэтому мы защищаем в данный момент все, что принадлежит немецкой культуре и немецкой свободе, против беспощадного варварского врага".
Франкфуртская «Тагеспост» восклицала в этот же день:
"Мы не хотим, чтобы казаки, которые заняли все пограничные пункты, проникли в нашу страну и принесли гибель нашим городам. Мы не хотим, чтобы русский царь, миролюбию которого социал-демократия не поверила даже в день объявления его мирного манифеста, и который является злейшим врагом русского народа, — господствовал бы хоть над одним немцем".
Кенигсбергская «Фольксцейтунг» ("Народная газета") писала 3 августа:
"Никто из нас, будь это военнообязанный или нет, ни на одну минуту не может сомневаться, что пока продолжается война, он должен сделать все возможное, чтобы удержать далеко от наших границ позорный царизм, т. к. если он победит, тысячи наших товарищей будут брошены в ужасные русские тюрьмы. Под русским скипетром не может быть и намека на право самоопределения народа; не может существовать социал-демократическая пресса, будут запрещены все союзы и собрания, и поэтому никому из нас не может придти в голову мысль, следует или не следует допускать, чтобы победила Россия. Сохраняя наше отрицательное отношение к войне, мы все должны стремиться охранить себя от произвола тех негодяев, которые управляют Россией".
На отношении немецкой культуры к русскому царизму, являющемуся основанием для поведения социал-демократии в этой войне, мы еще остановимся. Что же касается стремления царя к аннексии немецкой империи, то это так же мыслимо, как то, что Россия хочет аннексировать Европу или луну; в этой войне вопрос о существовании стоит лишь для двух государств: для Бельгии и Сербии. Против обоих направлены немецкие пушки с воплями, что дело идет о существовании Германии. С людьми, верующими в существование ритуальных убийств, как известно, не может быть никаких дискуссий. Для людей же, которые следуют известной политической точке зрения, а не инстинктам черни, и не ходячим шовинистическим выдумкам, рассчитанным на чернь, должно быть ясно, что русский царизм также преследует цели аннексии Германии, как и аннексии луны. Во главе русской политики стоят отъявленные негодяи, но не сумасшедшие, и политика абсолютизма, при всех своих свойствах, имеет то общее со всякой другой политикой, что она действует не в безвоздушном пространстве, но в мире реальных возможностей, где вещи твердо стоят на своих местах. Что же касается опасения арестов и пожизненой ссылки немецких товарищей в Сибирь, так же как распространения русского абсолютизма на Германскую империю, то государственные деятели кровавого царя, при всех своих внутренних недостатках, являются лучшими материалистами, чем наши партийные редакторы: эти
