Школа! Милая школа! Какое торжественное, почти святое чувство испытаете вы потом, когда-нибудь, через много лет, если случится вам во время уроков пройти по притихшим коридорам, остановиться у дверей класса, прислушаться к мерному голосу учителя, постукиванию мела о доску. С трепетом вы услышите жизнерадостный голос звонка. Он ворвется вам в самое сердце родным, забытым звоном… Может быть, он вызовет даже слезы на ваших глазах, и не стыдитесь их – слезы эти не от малодушия. В них обычная человеческая грусть о юности и о том, что пройденного не возвратить никогда…
…В один из майских дней восьмиклассницы держали экзамен по литературе. В первой тройке учениц, вызванных к столу, были Стася Ночка и Елена Стрелова. Елена вышла спокойно, уверенной рукой взяла со стола билет.
– Двенадцатый, – сказала она Агриппине Федоровне.
Стася долго возилась около своей парты, отцепляя юбку от гвоздика, вылезшего из парты, и, не справившись с этой задачей, нервно выдрала клочок старенького платья, которое она не сняла в день экзаменов. По старой ученической примете, платье это приносило удачу.
Тяжело дыша, точно она только что одним махом взбежала на крутую лестницу, Стася вышла к столу Агриппины Федоровны.
– Второй, – сказала она, развертывая взятый со стола билет, и села на свободную первую парту у окна.
В этот день восьмой «Б» был празднично разукрашен. На окнах висели только что выстиранные и выглаженные шторки, на подоконниках в горшках, обернутых белой бумагой, стояли цветущие левкои. На красном полотнище во всю стену висел лозунг: «Сдадим экзамены на четыре и пять!»
Сегодня особенно праздничным выглядел стол Агриппины Федоровны. На него была постлана глянцевая бумага цвета слоновой кости, и в хрустальной вазочке стояли полевые цветы.
За столом сидела Агриппина Федоровна в черном платье с белым воротничком и манжетами, с синим университетским значком на груди. Она казалась какой-то торжественной и чужой. Ученицы знали: теперь она не поможет и не подскажет. Не знаешь – пеняй на себя. Рядом с ней сидел ассистент – преподаватель литературы десятых классов Павел Георгиевич Седов, худенький, щупленький старичок с остреньким носиком и хохолком на лысеющей голове. Ученицы любили и уважали его, но за глаза метко называли воробышком. Подле него лежал лист бумаги, и он, сощурив близорукие глаза, то и дело быстро наклонялся над ним так близко, что чуть не касался его носом, и делал какие-то пометки.
