«Вот сейчас буду заниматься, и ничто не помешает мне!» – подумала она.
Но осуществить это намерение ей помешала мать.
– Доченька, – сказала Ирма Сергеевна, – я испекла твои любимые лепешки с яблоками. Иди кушать. Постельку я тебе приготовила, ложись спать.
Стася взглянула на белоснежное белье на кровати и с сердцем ответила:
– Не мешай мне, пожалуйста, мама. Я буду заниматься.
– Ты не больна? – участливо спросила мать и ласково обняла Стасю.
– Да нет же, мама, но я действительно заболею от того, что вы с папой забываете, что мне скоро семнадцать лет, а не восемь. У меня экзамены на носу, а ты меня в десять часов укладываешь…
– А ты, доченька, лучше пораньше встань. Я разбужу тебя в шесть часов. Хорошо? Утро вечера мудренее. На свежую голову все лучше запоминается.
«В самом деле, утром заниматься гораздо лучше», – подумала Стася и, точно она обращалась к младшей сестре, а не к матери, сказала:
– Ну, где твои лепешки с яблоками?
Они вошли в столовую. Ирма Сергеевна поставила перед Стасей горячую сковороду с лепешками и кофе. Стася принялась за еду, а мать стояла у стола и с удовлетворением наблюдала за ней.
Мать и дочь молчали. Они молчали почти всегда. Ирме Сергеевне и в голову не приходило расспрашивать Стасю о ее делах, мыслях и чувствах. Духовный мир дочери представлялся ей секретным. « На уме-то, наверное, мальчишки, шалости», – думала она про Стасю. О том, что у дочери могут быть еще какие-то интересы, она не представляла. Стася выглядит отлично, кушает хорошо, следовательно, здорова. Чего же еще нужно родительскому сердцу?
Стасе тоже не интересно было разговаривать с матерью. Хозяйство, в которое была погружена Ирма Сергеевна, ее нисколько не занимало. Стасе всегда было скучно дома, и она старалась проводить время у подруг, в школе или во Дворце пионеров.
Внешностью Стася очень походила на мать, и, посматривая на хорошенькую девочку, Ирма Сергеевна нередко украдкой вздыхала о своей молодости. Правда, и теперь Ирма Сергеевна была женщиной интересной. Но с тех пор как родилась у нее дочь, она бросила наряжаться и следить за собой. Воспитание дочери и хозяйство увлекли ее до самозабвения. Платья стали казаться тесными, она предпочитала им просторные халаты. В туфлях на каблуках уставали ноги от дневной суеты, она стала носить летом тапочки без чулок, зимой – валенки; остригла свои длинные пушистые волосы, потому что за ними нужен был уход.
До рождения Стаси Ирма Сергеевна работала диктором радиокомитета, потом бросила работу и мало-помалу замкнулась в узком мирке четырех комнат.
