Дэнис смял сигарету в пепельнице.
— А когда вернулся, все уже говорили об убийстве Элинор.
Мы помолчали, и он продолжал:
— Убийство Элинор абсолютно бессмысленно. Наверное, потому подозрение сразу пало на Карла: когда нет видимых причин убивать постороннему, в семье мотив отыщется всегда — невидимый чужому глазу. Случилось, оказывается, ссора, ее частично слышал Тед Уиллис, и люди начали поговаривать, что, возможно, показное хладнокровие Карла, когда ему сообщили о смерти Элинор — не результат шока. Просто новость для него оказалась не таким уж и сюрпризом: он уже знал, что жена его мертва.
Я молчала, Дэнис — тоже. Только миль через пять он спокойно добавил:
— Ревность мужа — мотив хоть куда. Только этот один и остался.
— Насколько тебе известно!
— И то правда.
— Дэнис, — вскоре спросила я, — были причины предполагать, что у Элинор с кем-то роман?
Я оглянулась на него, он пожал плечами.
— Лично мне неизвестно. Я знал ее не так хорошо, как местные, а из них кое-кто считает — да. Элинор была такая заводная, веселая и, случалось, шутливо кокетничала. Некоторые усматривали в ее кокетстве нечто большее, лично я — нет. Как воспринимал ее поведение Карл, мне, разумеется, неведомо.
Когда мы добрались до отеля, Дэнис проводил меня до дверей моей комнаты.
— Ты рассердилась, Джеки, — заметил он. — Извини. Но и мне нелегко это было сказать.
— Да, верю, — повернув ключ, я открыла дверь.
Он тронул меня за руку, улыбнувшись немножко жалобно.
— Но мы по-прежнему друзья, а?
Я импульсивно на мгновение прикоснулась к его лицу.
— Само собой! И хорошие.
— Джеки, всегда помни, — ровно произнес он, — если тебе понадобится друг, я — вот он, рядом.
И, развернувшись, Дэнис зашагал к машине, а я, улыбаясь про себя, вошла в номер. Фразу он выдал, конечно, затрепанную, но искренняя интонация придала ей теплоту и утешительность.
Через три недели после этого вечера, когда Дэнис вполне определенно высказался, что, по его мнению, существует возможность, что Элинор убита Карлом, Карл пригласил меня съездить проветриться на Побережье — захватить с собой ланч и провести денек на берегу моря.
— Я немножко рисую, — объяснил он, — нет, нет, так, ради собственного удовольствия и отдыха. Никакими художественными достоинствами мои картины, увы, не обладают. Пару недель назад начал на Побережье морской пейзаж, но все никак не выберу случая съездить и закончить. Подумал, может, прихватишь с собой книгу или там журнал медицинский, что ты читать любишь, а я часок за мольбертом постою. Развлечение, наверное, для тебя невелико, — извинительно добавил он. — Если не хочется, прямо скажи — нет. Я не обижусь.
