— К сожалению, не видела ваших фотографий. У вас особая специализация?
Дэнис испытующе смотрел на меня, и я догадалась — он понял, сказать я намеревалась другое, и еще я почувствовала, что мало что можно спрятать от этих зорких наблюдательных глаз.
— За что платят, то и фотографирую. Хотя все-таки представить себя в городском салоне, щелкающим бесконечную вереницу сияющих невест и миленьких вопящих младенцев — бр-р! Снимки для новостей еще куда ни шло, делал их регулярно, пока не убедил себя — попусту трачу свои таланты. Сейчас я свободный художник.
— А что больше всего вам нравится снимать?
— Птиц. Жизнь природы во всех проявлениях. Даже домашних животных. Тут всегда надо быть начеку, ловить любопытный момент, обычно для снимка отпускается одно мгновение. Но все-таки больше всего — птиц.
— Почему?
— Сфотографировать их красиво — крайне сложно. Но легкодоступное мне не по нраву. — Он взглянул на меня. — Завтра, например, планирую поснимать морских птиц для журнала. Желаете со мной? Посмотрите, как это делается.
— Ну… — заколебалась я, — зависит от того, сумею ли вырваться. И больше двух часов мне не выкроить.
— Я где-то под вечер собираюсь, хочется сделать пару снимков на фоне заката. Значит — придется поползать по скалам, песку, траве. Причем, тихонько и осторожно, как охотнику. Это нелегко, но мне кажется, вы из тех, кому это может быть интересным.
— Мне интересно. Если сумею вырваться, с удовольствием пойду.
— Пойдешь — куда? — осведомился сбоку Дик. — Хэлло, Джеки! Дэнис, Джеки — это Эйлза Метленд.
Привлекательная миссис Метленд и я обменялись приветствиями, и Дик повторил:
— Так куда он тебя сманивает?
Я рассказала, и Дик присвистнул.
— Ого! Вот это честь! Ты себе не представляешь! Он, считай, обрез в сумке держит, чтоб отпугивать посторонних, когда работает.
— А это, — спокойно парировал Дэнис, — зависит от ума моих спутников, дорогой мой. Твое, к примеру, представление об охоте — скакать галопом и распевать во всю глотку дикие песенки. — Он принес еще два стула. — Подсаживайтесь к нам.
Вечер мне очень нравился. Перезнакомилась с доброй половиной Виллоубанка, натанцевалась больше, чем за все годы моей послестуденческой жизни, и никто ни словом не обмолвился про убийство. Правда, случая поговорить с Карлом Шредером не выпало, но я и забыла про него напрочь. По-моему, и все забыли, держаться он умудрился совсем незаметно.
После ужина я сидела в гостиной, болтая с Джун, когда увидела: вошел Джек Лантри. Волосы растрепаны, галстук сбился набок, он явно был пьян. Уголком глаза я видела — он с преувеличенной осторожностью пробирается в нашем направлении, но так как знакомы мы с ним не были, я предположила: идет он к Джун. Однако через минуту, чуть запинаясь, рядом произнесли:
