К тому времени как состоялись крестины, Лаура уже засунула голову под крыло. Вдруг она принялась раскачиваться, все энергичней выпрямляясь. Его всегда поражало, как она умудряется сохранять равновесие даже во сне. Не сводя с нее нежного взгляда, он вспомнил о неожиданном пополнении ее словаря. Это отбросило его размышления к одному совершенно отмороженному типу по имени Менцис, заклятому врагу некоего решительного спорщика по прозвищу Мак-джилликудди. Педагогическая практика в отношении попугая, проведенная Менцисом, заслуживала щелчка по носу. Если бы еще представилась такая возможность!.. Вздохнув, он отложил бортовой журнал, сверился с ртутным корабельным хронометром, отвалил от стены складную койку и улегся. Ленивым жестом погасил освещение. Лет десять назад при первой высадке он провел всю ночь в бдении и крайнем возбуждении. Сейчас он был далек от этого. Он высаживался на неведомые планеты так часто, что стал относиться к ним даже с некоторым флегматизмом. Глаза закрылись в предвкушении целительного ночного отдыха. Он действительно заснул – на пару часов.
Что могло пробудить его так скоро, он не знал, но внезапно обнаружил, что сидит на краю кровати, вытянувшись в струнку, готовый вскочить в любую секунду. Его слух и нервы были напряжены до предела, а ноги дрожали так, как никогда прежде. Все его тело клокотало странной смесью трепета и облегчения, такое случается, когда ты только что побывал на волосок от гибели.
Но это было нечто совсем иное, не похожее на тот, первый раз. В непроницаемой тьме его рука уверенно и безошибочно нащупала ружье. Он сжал ствол в ладони, в это время его рассудок тщетно пытался припомнить кошмар, хотя уже сознавал, что разбудили его вовсе не тревожные сны.
Лаура беспокойно задвигалась на своем насесте, еще не совсем проснувшаяся, но и не спящая – что было не похоже на нее.
Отказавшись от предположения «кошмар», он встал на койке и выглянул вверх – за купол. Темнота, глубочайшая и самая черная, самая непроницаемая, какую себе только можно представить. И тишина – абсолютная, замогильная. Внешний мир дремал во мраке и молчании, словно в саване.
И все же он никогда еще не чувствовал такой тревоги и такого возбуждения посреди ночи – самого времени для отдыха измученной души. Озадаченный, он медленно и неторопливо осмотрелся, совершил полный оборот и остановился на клочке черноты, отличающейся от прочей. Здесь окружающая тьма была вовсе не такой уж непроницаемой. Неподалеку, совсем рядом, двигалось высокое величественное сияние. Размеров его нельзя было оценить, но один вид потрясал душу до глубины оснований, заставив сердце Стива подпрыгнуть высоко в груди – точно одинокую лягушку в пустынном ночном болоте.
