— Если все, что ты говоришь, правда, то мне никто не поможет! — с горечью воскликнул Хронос.
— Боги помогут тебе, они пошлют тебе силы и мужество! — Микар вознес по-старчески исхудавшие руки к небу, будто призывая его в свидетели своим словам.
Хронос, как занемогший от старости человек, преодолевший многотрудный и длинный земной путь, медленно и тяжело шагал по галерее дворца Верховного жреца, шаги его гулким эхом звучали под ее высокими каменными сводами. Казалось, царь стал меньше ростом, он, вдруг ощутивший на своих плечах огромный, непосильный для одного человека груз ответственности и великого знания, выдержать который лишь под силу Богам, сгорбившись и опустив голову долу, шел по гладким мраморным плитам, а следом за ним медленно тянулась его пурпурная мантия, перекинутая через плечо.
Так повелось еще при прежних царях Атлантиды, что здесь, на самом обширном поясе солнечной и вечнозеленой столицы, возник весь этот громкоголосый мир. Суетливая жизнь в нем не умолкала и тогда, когда наступало время прохладных ветров и дождей, а солнце уходило по ночам за горизонт. Но даже и тогда на торговых площадях Аталлы, широко раскинувшихся здесь, вблизи главных морских ворот Атлантиды, звучали призывно голоса заморских купцов, преодолевших дальний, опасный путь, чтобы продать свой товар и закупить другой, диковинный и прекрасный, — яркие камни, золото, арихалк, слоновую кость, нежные ткани и сладкие плоды этой благодатной земли. Все это в изобилии присутствовало на торговых площадях Аталлы, где шла неумолчная, разноголосая, бойкая торговля.
Лессира лишь несколько раз, еще в ранней юности, побывала с отцом здесь, в этом пестром и кипучем мире. Она помнила, как тогда люди почтительно расступались пред царем и его дочерью, неторопливо шедшими в сопровождении приближенных по мозаичным плитам главной торговой площади. В таком близком присутствии царя все до единого купцы оставили свои товары и устремились к самому центру площади, туда, где шествовал царь, он ласковой улыбкой приветствовал торговый люд, столпившийся по обе стороны череды фонтанов, разделявших площадь на две равные части. Казалось, в присутствии царя сама жизнь замерла в почтительности и благоговении, не раздавались больше резкие, гортанные голоса, звучавшие здесь неумолчно с утра до вечера. Толпа, затаив дыхание, замерла в молчании. И вдруг кто-то крикнул: "Мир тебе, царь Хронос!", и толпа, с радостью и ликованием приветствуя царя, на разные голоса дружно подхватила эти слова и понесла по всей площади, передавая из уст в уста.
