— Разрешите мне — я рассчитаю им данные… Дивизион от нас в двухстах метрах.
Начальник артиллерии позвонил по телефону командиру дивизиона и затем сказал Зайцеву:
— Действуйте! Я буду следить. Осторожней только!
Зайцев побежал на дивизион. Его мучило сейчас, что орудия в дивизионе новые, расчеты не сработались между собой и с пушками и едва ли молодым артиллеристам известна практическая поправка погрешности на молодость пушечных систем. «Может, одной батареи мне хватит? — решал Зайцев. — Нет, времени нет, бой идет, у меня четыре цели, погрешность будет — не попаду. Нельзя сейчас огня жалеть, сразу бить надо».
В дивизионе было девять пушек.
Командир дивизиона сообщил Зайцеву, что две пулеметные точки противника подавлены огнем артиллерийского сопровождения, но две пушки еще действуют из прочных укрытий.
— Давайте дадим один пристрельный снаряд, учтем погрешность, а потом ударим на поражение! — предложил Зайцев.
Командир дивизиона улыбнулся.
— У нас системы свежие, не постарели еще… Я стрелял из них, каждый раз все разную погрешность дают, трудно вывести в поправку устойчивый коэффициент.
— Так зачем тогда вы здесь?! — вскричал Зайцев. — Раз вы знаете, что у вас за пушки, их надо заранее на тягу поставить и выкатить перед атакой на прямую наводку. Вы чем думаете, артиллерист? Теперь поздно — давайте вашу последнюю поправку… Вот где орудия противника, — он указал по своей карте, — мы дадим залп всеми тремя батареями по одной огневой точке, учтем результат и затем по второй точке — также залпом, всем дивизионом. Понимаете меня? Тогда погрешности отдельных орудий уравновесятся взаимно и хоть один снаряд мы положим в цель.
Так стрелять было невыгодно, но терпеть огонь противника по цепям нашей пехоты было вовсе не допустимо. После четвертого залпа дивизиона обе живые пушки врага умолкли и наблюдатели подтвердили поражение целей. Зайцев почувствовал жажду, точно вся внутренность его выгорела огнем и самое сердце его высохло в мертвый лепесток. Он попросил напиться. Ему принесли ковшик солончаковой воды, дру- гой не было, ее не привезли из дальнего пресного колодца; Зайцев попробовал пить эту воду, но не смог и смочил ею лицо.
— Соленая вода! — сказал командир дивизиона и улыбнулся. — Пить нельзя!
— А что у вас можно? — рассерчал Зайцев. — Пушки у вас с погрешностью, вода с солью.
— Точно! — улыбаясь, согласился артиллерист.
«Вот черт, — подумал Зайцев, — он и умирая улыбнется…» Начальник артиллерии дивизии поблагодарил Зайцева за работу.
