Друг мой, когда появится у тебя зеркало, кое-что из этого ты и сама увидишь, однако не все; а когда появится у тебя возлюбленный, многое ты услышишь, однако опять-таки не все. Но вот подруга твоя сумеет поведать тебе всю правду, ежели, конечно, будут у нее глаза, как у меня; однако же ни один мужчина не успеет рассказать тебе всего этого, как охватит его любовь, и обратит его речи в сумасбродство любви и безумие желания. Итак, я свою роль сыграла, и поведала тебе, какова ты; теперь твоя очередь рассказывать про меня".
Некоторое время Заряночка стояла молча, раскрасневшаяся и смущенная, то и дело окидывая застенчивым взглядом свою фигуру там, где удавалось ей себя рассмотреть. Но вот, наконец заговорила она:"Чудная подруга, я бы исполнила твою волю, однако же неискусна я в речах, ибо поговорить доводится мне нечасто, разве что с птицей да с диким зверем, а они не могут научить меня человеческому языку. Однако скажу я вот что: странно мне слышать, как зовешь ты меня прекрасной да милой, ибо госпожа никогда мне ничего подобного не говорит, да и вообще никак не отзывается о моем облике, разве что в гневе, а тогда это:"Дрянь!" - и "Мешок с костями!" - и "Когда же проявится в тебе женщина, тощий ты эльф?" Незнакомка рассмеялась по-доброму этим словам, и протянула руку, и погладила девушку по щеке. Заряночка поглядела на нее весьма жалобно и молвила:"Но теперь должна я принять твои слова на веру, ибо ты так добра ко мне, и при этом сама столь прекрасна. Послушай: ведь сердце мое преисполнилось радости при мысли, что и я хороша собою, и, стало быть, похожа на тебя. Ибо вот еще что скажу я тебе: ничего не встречала я ни в лесу, ни в поле, что красотою могло бы сравниться с тобою, на мой неискушенный взгляд; ни фритиллярии близ устья нашего ручья, ни ивовые ветви, что овевают Зеленый Остров, ни дикая кошка, что резвится на поляне, не замечая меня; ни белая лань, что поднимается из травяных зарослей поглядеть на своего олененка; ничего из того, что растет и движется. Однако вот еще что должна я сказать тебе, а именно: все, что сказала ты мне о моем обличии, - все то же самое, ежели не считать чудных твоих слов, от которых на глаза у меня наворачиваются слезы, - все это повторила бы я о тебе. Погляди-ка! вот я беру прядь твоих волос и прикладываю ее к своим, и невозможно отличить, какие - чьи; мягкая волна локонов прильнула к чистому твоему лбу, как сказала ты о моем; серые, словно у ястреба, глаза твои широко посажены, и заключена в них глубокая задумчивость и бесконечная нежность, как молвишь ты про меня; соразмерен точеный нос твой; и щеки твои чуть впалые, а прелестные губы немного тонки, а округлый твой подбородок столь безупречно изваян, что лучше и не сделаешь. А о теле твоем скажу я то же, что и ты о моем, хотя сдается мне, этим рукам довелось потрудиться больше, нежели твоим. Но погляди-ка! - вот стоят рядом твоя нога и моя; и рука твоя словно бы часть моего тела. Стройна ты и хрупка, и едва ли не худощава; думается мне, госпожа и тебя обозвала бы мешком с костями. Кто ты? Уж не родная ли моя сестра? Уж как бы мне того хотелось!"
