Доктор Дулитл на Луне | страница 50

— И я тоже, — сказала Чи-Чи. — Эта таинственность начинает меня бесить. Хочется быть уверенной, что нам все-таки помогут вернуться в Падлби. Честно говоря, я уже по горло сыта приключениями.

— О, не беспокойся, Чи-Чи, — молвил Доктор. — Я, как и прежде, убежден, что о нас позаботятся. Тот, кто доставил нас сюда, — кто бы он ни был — преследовал какую-то благую цель. Не надо бояться: как только я сделаю то, ради чего меня позвали, нас обязательно отвезут обратно на Землю.

— Ох-ох-ох! — пробурчала над нашими головами Полинезия, которая уселась на ветке и грызла орехи. — Хорошо, если так. Я-то лично не очень в это верю… Да-да, не очень.

Из всех ночей, что мы провели на Луне, эта, по-моему, была самой беспокойной. О крепком, продолжительном сне нечего было и мечтать. Рост наш все эти дни продолжал волшебным и пугающим образом увеличиваться, так что постельные принадлежности (лунный климат был настолько теплым, что мы не укрывались одеялами, а расстилали их под собой) теперь стали до смешного куцыми и никоим образом не соответствовали нашим габаритам. Колени и локти уже не могли на них уместиться и елозили по жесткому грунту, что причиняло мне и Доктору самые жестокие страдания. Кроме того, нам, как и раньше, мешали спать непонятные шорохи и звуки, не умолкавшие целую ночь. Все мы не могли освободиться от чувства глухой тревоги. Помнится, во время одного из своих пробуждений я услышал, что и Доктор, и Чи-Чи, и Полинезия что-то бормочут во сне.

Наконец встало солнце: разбитые, с ввалившимися глазами, мы сползли с постелей и, не говоря ни слова, стали готовить завтрак. Первая взяла себя в руки испытанная разведчица Полинезия. Она покинула нас и обследовала пространство вокруг стоянки. Когда Полинезия вернулась, ее старческое лицо было чрезвычайно серьезным.

— Ну-ну, — сказала попугаиха, — хотела бы я знать, остался ли на Луне хоть один житель, который не побывал сегодня около нашего лагеря, пока мы спали.

— В чем дело? — спросил Доктор. — Ты заметила что-то необычное?

— Посмотрите сами, — отвечала Полинезия, указывая на поляну, посреди которой располагались наши постели и лежал сгруженный багаж.

Мы уже привыкли находить следы возле наших стоянок, но картина, которая предстала нам теперь, не шла ни в какое сравнение с прежней. Буквально всю почву вокруг лагеря в радиусе ста ярдов с лишним — и твердый грунт, и песок, и глину — покрывала густейшая вязь: причудливые следы насекомых, вмятины, оставленные громадными лапами птиц, и — особенно заметные — бесчисленные отпечатки гигантских ног человека, которые мы видели и раньше.