— Да, пожалуй, любой. Теоретически любой. Впрочем, только теоретически.
Дома я долго ходил из угла в угол и не мог успокоиться. Что и говорить, забавное мне предложили развлечение. Аж дух захватывает.
Но ничего, кроме звенящей пустоты в сердце, я не чувствовал. Я всю жизнь готовился к тому, чтобы карабкаться, надрываться, догонять. И вот оказалось, что все это — постановка. Ничего не надо. Ничего и никому. Только Пенкам — комкам разумной слизи, которая живет на стенах какой-то глухой пещеры и смотрит на твою возню просто от скуки. А может, и не слизь Даже, а просто дух бесплотный.
Самое скверное, что я не мог понять: кто жил за меня все эти годы. Кто решал, какое пиво купить, к какой девушке подойти на вечеринке, в какой институт поступить. Кто — я или Пенки?
«Познание», — вспомнил я. Ведь это и в самом деле путь, которого никто не отнимет. Впрочем, и тут обман. Я могу познать лишь то, что давно известно, и более того, всего лишь придумано чужим разумом.
А если рискнуть познать больше? Если попробовать думать теми категориями, которыми пользуются Пенки.
Я прошел в кухню и налил себе полстакана водки. Я уже понял, что дело не в мутном отваре и не в абракадабре, которую нужно повторять, пока не отойдешь в «астрал». Нужно расслабиться, отрешиться от мира. Сойдет и водка. А вместо «белый конь, белый снег…» я решил читать Библию, которая всегда отлично меня усыпляла.
У меня все получилось. Я «уплыл» быстро и без всякого напряжения, внутренние глаза включились просто, как карманный фонарик. И, оказавшись в желтом тумане, я удовлетворенно рассмеялся. Я не забывал, что никакого желтого тумана нет, все это просто иллюзия, привычные понятия, чтобы я мог как-то ориентироваться, чтобы мои пять чувств не свихнулись, оставшись без информации. И воздуха здесь нет, и стен, и даже силы тяжести.
Передо мной были старые Пенки. Едва светящаяся слизь, грязная из-за вкраплений серых и черных точек. Мне полагалось лишь смотреть на них, а погружение в их фантазии должно было произойти само.
Но оно не происходило. Я чувствовал сопротивление, старые Пенки не хотели подпускать меня к своим секретам. Но я не сдавался. Не знаю, сколько времени прошло, пока наконец сопротивление не исчезло. И я словно провалился сквозь какую-то вязкую толщу.
Дальнейшее представлялось просто кошмаром. Сначала меня сотряс удар — не физический, а какой-то всеобъемлющий, со всех сторон, даже изнутри. Больно было всему — глазам, ушам, мозгу, всем нервным переплетениям, каждой клетке. Больно — не то слово. Это походило на столкновение со смертью, я словно оказался в эпицентре крушения Вселенной. Меня рвало на клочки, на клетки, на атомы. Но при этом я что-то видел. И все, что я видел, приводило в первобытный ужас, я уже сам хотел поскорее умереть.
