– Она примолкла, а потом и говорит: хорошо, мол, я вас пощажу, но поклянитесь, что более никогда вы не предпримете противу меня никакой подлости.
– И ты, конечно, поклялась, – насмешливо произнесла Катрин. – И, конечно, клятву свою намерена сдержать!
– Конечно, нет! – фыркнула Загряжская. – Я ведь вам служу, никому более.
– Да, на месте Елизаветы я не была бы столь милосердна, – хихикнула Катрин. – А впрочем, ход ее мыслей мне вполне понятен. Она, конечно, как свойственно всем совестливым дурам, мигом начала терзаться угрызениями совести. В том смысле, имеет ли право она, преступная жена, изменница, кого-то порицать и осуждать, тем паче карать. Именно поэтому она тебя простила... Но имей в виду, впредь она будет с тобой осторожнее!
– Да, она уже предупредила, что никаких моих дежурств в ее покоях больше не будет, – обиженно проворчала Натали. – Чтобы я держалась от нее подальше. Так что даже не знаю, как я теперь смогу шпионить за ней!
– Что делать, – задумчиво проговорила Катрин. – Как-то станем исхитряться! – И внезапно голос ее задрожал. – Я не могу упустить этого мужчину! Сама не знаю, чего я больше желаю: владеть им как любовником или как соратником! Вот человек, в объятиях которого я забыла бы обо всем, рассталась бы со своей осточертевшей девственностью! Но он... не хочет!
– Он просто ничего не понимает, – убежденно сказала Натали. – Нужно подождать – и он поймет. Он еще сам будет молить вас о свидании!
– Твоими бы устами да мед пить, – бледно улыбнулась Катрин. – Только не из таких он... Знаю я эту породу, они, говорят, однолюбы. А может, Елизавета каким-нибудь немецким колдовством его к своей юбке пришила. У нее прабабка была, герцогиня Шарлотта, сущая ведьма.
Натали с изумлением смотрела на свою госпожу. Какой она только не видела великую княжну: злой, неистовой, возмущенной, разъяренной, обуреваемой желаниями, обиженной, безудержно-веселой, неукротимой. Но вот слабой Катрин не была никогда. Слабой перед человеком, который ее знать не хотел, который принадлежал другой... Неужели любовь ее так скрутила? Натали, которая жила мечтой поскорей сделаться женой красавца Николая Гончарова, могла понять эту слабость перед любовью. И хоть Загряжская крепко побаивалась своей властной и неугомонной госпожи, впервые ей стало жаль Катрин. Она-то, Натали, хотя бы знает, что Николай любит ее и мечтает о ней. А Катрин? Тот человек, которого хочет она, боготворит другую и принадлежит другой. И, что бы там ни говорила Натали, она не слишком верит, что Охотников бросит Елизавету ради Катрин. Ведь это огонь, а всякий нормальный человек предпочтет смотреть на него издалека, может быть, любоваться им и восхищаться, но не хватать голыми руками!
