Том немедленно выпрямился, вынул изо рта жвачку, обернул фольгой и, молитвенно склонив голову, поднял деревянную панель.
– Во имя Отца и Сына, – начал он, крестясь.
Несколько секунд прошло в молчании. Кающийся либо собирался с мыслями, либо с мужеством. Том поправил епитрахиль и стал терпеливо ждать.
Через решетку, разделяющую их, проникал запах туалетной воды Кельвина Кляйна «Обсешн» – характерный, тяжелый, сладковатый аромат. Том распознал его, потому что экономка в Риме подарила ему флакон на день рождения. Но, похоже, кающийся немного переборщил, потому что в исповедальне буквально нечем было дышать, а смешанный смрад плесени и пота буквально с ног сбивал. Тому казалось, что на голову надели пластиковый пакет. Он с трудом подавил подкатившую к горлу тошноту.
– Вы здесь, отец?
– Здесь, – прошептал Том. – Когда будете готовы признаться в грехах, начинайте.
– Это слишком трудно. В последний раз я был на исповеди год назад. Тогда мне не дали отпущения. Вы отпустите мне грехи сейчас?
Какой странный переливчатый выговор: певучий и неприятно контрастирующий с издевательским тоном.
Том мгновенно насторожился. Может, незнакомец просто нервничает из-за того, что давно не бывал в исповедальне? Или намеренно провоцирует его?
– Вам не дали отпущения?
– Нет, отец. Я обозлил духовника. И вас тоже, боюсь, рассержу. То, в чем я собираюсь исповедаться, шокирует вас. И вы взбеситесь, как прежний священник.
– Ничто из сказанного вами не рассердит и не шокирует меня, – заверил Том.
– Вы все это уже слышали раньше? Ведь так, отец?
И прежде чем Том успел ответить, незнакомец прошептал:
– Ненавидь не грешника, но сам грех.
Опять эти насмешливые нотки! Том негодующе нахмурился.
– Может, вы все-таки начнете?
– Да. Благословите меня, отец мой, ибо я согрешу. Сбитый с толку столь странной просьбой, Том наклонился к решетке и попросил мужчину повторить.
– Благословите, отец мой, ибо я согрешу.
– Вы хотите признаться в грехе, который только собираетесь совершить?
–Да.
– Это какая-то неудачная шутка или…
– Ни в коем случае, – перебил мужчина. – Я совершенно серьезен. Вы уже сердитесь?
Уши Тома резанул хриплый скрипучий смех, такой же резкий, как звуки выстрелов в ночной тишине.
– Нет, не сержусь. Скорее смущен. Надеюсь, вы понимаете, что невозможно получить отпущение за грехи, которых еще не успели совершить. Прощение дается лишь тем, кто осознал ошибки, искренне о них сожалеет и готов исправиться.
– Но, отец, вы еще не знаете, в чем заключаются мои грехи, как же можете отказывать мне в отпущении?
