До первых домов и в самом деле было рукой подать. Ровно через пять минут я попытался открыть дверь дома показавшегося мне подходящим для проживания в нем человека, своей рассеянностью обязанного меня спасти.
Ага, как же!
Вместо того чтобы гостеприимно распахнуться, дверь выдвинула из себя оснащенную сверх всякой меры острыми зубами, препаскуднейшую морду, и довольно невежливо осведомилась.
— Тебе чего?
— А твое какое дело? — буркнул я, отправляясь дальше.
— Вот цапну за одно место, тогда узнаешь какое, — прошипела мне вслед дверь.
Я даже не обернулся. Не хотелось тратить драгоценное время на бесполезные препирательства. Его оставалось все меньше и меньше, оно убывало словно кислород в легких тонущего человека.
Следующая дверь выглядела очень заманчиво. В верхней ее половине трудолюбиво махал крыльями розовый, будто только что из парной ангелочек, в нижней самозабвенно уничтожала вновь и вновь выраставшую вокруг нее траву лань, с тучным телом и неправдоподобно тонкими ножками. Всю центральную часть двери занимала надпись, каллиграфически выведенная изящными буквами
«Милосердие есть единственный путь к праведной жизни».
А вдруг?.. Разве можно пройти мимо такой двери?
И я ее толкнул. И тотчас ангелочек сладким-сладким голоском спросил:
— Ты страждущий?
— Еще бы, — сказал я. — Конечно страждущий.
— Страждущий духом или телом?
— И тем, и другим.
— Отчего же страдает твоя душа? — поинтересовался ангелочек. — Может быть оттого что в наше время развелось так много отринувших протянутую им милосердную длань?
— И от этого тоже, — изо всех сил постаравшись придать своей физиономии постное выражение, сказал я. — Но более всего оттого что она вот-вот расстанется с бренным телом, в котором обитает.
— Ага, — глубокомысленно произнес ангелочек. — Вот так значит?
— Ну конечно. Я из тех чью душу еще можно спасти. Но прежде, надлежит позаботиться о моем теле. Ему угрожает гораздо большая опасность.
Глаза ангелочка вдруг сузились. Добрыми и ласковыми их теперь назвать было трудно.
— Нет ничего важнее души, — металлическим голосом сказал он. — И ошибается тот, кто сначала заботится о теле, а потом уже о душе. Советую тебе хорошенько обдумать эту мысль и встать, наконец, на правильный путь.
— Обдумал, уже обдумал, — поспешно сказал я. — И готов, хоть сейчас, встать на этот самый путь, но только, сначала…
Бац!
Ангелочек с громким хлопком исчез и на его месте появился серафим, с сурово сжатым ртом, пылающими глазами и огромным, отливающим золотом мечом в руках.
