Последние слова он произнес каким-то особенным тоном. Я проводил Мартина. У двери он спросил:
- Вы поняли, почему мистер Пуаро поинтересовался возрастом человека, следившего за мной? И что здесь такого, если ему тридцать лет? Я совсем ничего не понял.
- Я тоже, - признался я.
- Похоже, что это его замечание не имеет никакого смысла. Или он просто пошутил?
- Нет, - возразил я, - Пуаро не такой. Уж поверьте, раз он сказал, что возраст имеет значение, значит, так оно и есть.
- Ничего не понимаю, черт побери. Рад, что и вы тоже, а то неприятно чувствовать себя круглым дураком.
И он ушел. Я вернулся к своему другу.
- Пуаро, объясните, почему возраст того человека имеет для вас значение? - попросил я.
- Разве вы не видите? Бедный Гастингс! - он улыбнулся и покачал головой. - Какого вы мнения о нашей беседе?
- Я не могу пока ничего сказать. Трудно за что-либо зацепиться. Если бы мы знали больше…
- А разве на основании того, что он нам рассказал, вы не можете уже сделать кое-какие выводы, mon ami?
Мне было стыдно признаться, что я не могу сделать абсолютно никаких выводов. К счастью, меня спас телефонный звонок. Я взял трубку.
- Говорит секретарь лорда Эдвера, - услышал я сухой, официальный женский голос. - Лорд Эдвер сожалеет, но он вынужден отменить назначенную на завтра встречу с мистером Пуаро, так как срочно уезжает в Париж. Но лорд Эдвер может уделить мистеру Пуаро несколько минут сегодня в двенадцать пятнадцать, если это будет удобно.
Я спросил Пуаро.
- Конечно, мой друг, поедем сегодня.
Я повторил его ответ секретарше.
- Очень хорошо. Значит, сегодня в двенадцать пятнадцать, - сказала женщина тем же сухим деловым тоном и повесила трубку.
4. Беседа с лордом Эдвером
Я ехал на Риджент-гейт, где находился дом лорда Эдвера, предвкушая интересную встречу. Хотя я и не разделял увлечения Пуаро "психологией", те слова, которыми леди Эдвер описала своего супруга, возбудили мое любопытство. Мне не терпелось самому составить мнение об этом человеке.
Дом выглядел весьма внушительно: прекрасно спланированный, красивый, без архитектурных излишеств, но несколько угрюмый. Мы ожидали, что нас встретит солидный седовласый слуга под стать внешнему виду особняка. Но нет, дверь быстро открылась, и на пороге показался один из самых красивых людей, которых мне когда-либо приходилось видеть. Высокий, белокурый, он вполне мог бы позировать скульптору, решившему создать фигуру Гермеса или Аполлона. Несмотря на мужественную красоту, в его голосе слышались какие-то женственно-нежные нотки, и мне это не понравилось. У меня появилось любопытное чувство: этот человек напомнил мне кого-то, кого я встречал совсем недавно, но как я ни напрягал память, не мог вспомнить где и когда.
